статье, были за десятое ноября?
– За десятое и тринадцатое. А что?
– Я должен посмотреть, чьих договоров за десятое и тринадцатое нет в моем сейфе. И тогда я буду все знать.
– Подожди, Егор, – попросила Лидия. – Ты думаешь, что у тебя их кто-то выкрал из сейфа?
– Ну конечно, – сказал он уверенно. – Забрал. Я их подписал, первый экземпляр, естественно, остался у меня, второй экземпляр – у того, кто все это затеял. Оставлять их в моем сейфе было нельзя, так же как и в твоей квартире. Нет бумаг – нет доказательств. Значит, их забрали. Я должен просмотреть все договоры и понять, каких именно нет. Но я не могу придумать, как это сделать.
– А попросить никого нельзя?
Он даже засмеялся.
– Я могу попросить только Зайца. Он, конечно, придет и повяжет всю охрану, и перебьет все камеры наблюдения, но на следующий день нас с ним точно в Москве-реке утопят. С батяней такие вещи не проходят. А больше мне просить некого. Все остальные – потенциальные враги.
– Здорово, – восхитилась Лидия, ерничая. – Просто изумительно! Как, наверное, приятно так жить. Все вокруг потенциальные враги, кроме одного проверенного головореза. Сколько времени у тебя осталось?
– Полно! – Егор пожал плечами. – Четыре дня. Можно сказать, вся жизнь впереди.
– А кто эта дама? – спросила Лидия и посмотрела в сторону. – Ну та, на кухне?
– Это моя мамаша, – объяснил Егор. – И Димкина тоже. Пришла хлопотать о повышении пенсий и пособий.
– А ты?
– А я отказал. Димка станет жить со мной. Хватит, набаловался. Пенсии и пособия будут выдаваться в прежнем объеме, но ни о каких прибавках не может быть и речи. Тем более я теперь безработный.
– Ну да. Безработный. – Лидия рассматривала свои ногти. – И все-таки что ты собираешься делать? Влезть в свой офис через окно в сортире?
– Можно и через окно, – согласился Егор, – но для начала я хочу у тебя спросить, где ты тогда потеряла ключи от дома?
Это было так неожиданно, что Лидия перестала рассматривать ногти и уставилась на Егора.
– Я понимаю, что ты понятия не имеешь, где ты была и что делала, – продолжал он невозмутимо. – Но вспомни хоть что-нибудь. Мо жет, тебя кто-то толкнул на улице, а потом поддержал под локоть, или подвозил, или подносил, или что-то в этом духе…
– Зачем это тебе? – спросила она. – А?
– Слушай, ну какая же ты тупая! – возмутился он. – Во всей этой схеме есть еще один или даже два человека. Кроме организатора и шестерки – Леонтьева. Кто-то переклеил кассету. Кто-то забрался к тебе в квартиру. И этого человека – или двоих – нужно найти, раз уж нет возможности влезть в офис через окно в сортире и повязать охрану. Ну что?
– Подожди, я подумаю… – Лидия поднялась и подошла к окну. – Я подумаю…
У нее была изумительная спина – прямые плечи, узкая талия, выпуклая попка. Подойти бы, обнять и прижать к себе все это вместе с мрачными мыслями, нереализованными амбициями, неразрешимыми проблемами, гордостью, ревностью, злобой и болью. Со всем, что в ней есть и еще только будет когда- нибудь.
Оказывается, любовь – это так просто.
Совсем просто. Гораздо проще, чем в умных книжках. Зачем вокруг нее столько всего насочиняли, наворотили столько сложностей, напридумывали столько проблем?
Нет никаких проблем.
Приходит время, и ты встречаешь человека, который был кем-то неизвестным и всесильным тебе предназначен. Ты ничего про него еще не знаешь, про этого человека, но совершенно твердо уверен, что никакое знание ничего и никогда не изменит.
Все. Конечная остановка. Поезд дальше не идет.
Всю оставшуюся жизнь тебе будет важен и интересен только этот человек. Только рядом с ним будет надежно и не страшно. Только ему будут нужны твои проблемы, заботы и победы. И по сравнению с этим ничто не имеет значения.
Егор улыбнулся.
– Черт его знает, – проговорила Лидия задумчиво. – Не помню. Куда-то ездила на интервью. Вот черт побери! Даже не помню куда. Приехала, писала какую-то чушь. Ушла поздно, это точно помню, потому что устала, и к матери мне ужасно не хотелось ехать, а запасные ключи были только у нее. С Гришкой болтали, он меня до первого этажа проводил. Благодарил за то, что я за него материал сделала. Говорил, что больше никогда не будет, и так далее…
– Какой Гришка? – спросил Егор с пробудившимся интересом.
Лидия отмахнулась.
– Наш журналист, Гриша Распутин. Он… такой мастер художественного слова. Самородок.
– И что, этот самородок тебя провожал?
– И провожал, и обнимал, и целовал, – перечислила Лидия с досадой. – Это все совершенно не важно… – И осеклась. – Ты что? Думаешь, что это… он был в моей квартире?
