– Да. Жор, позови Димульку!
– А чего меня звать-то? – мрачно спросили из-за двери, и в кухню вдвинулся Димка. – Я здесь давно.
– Господи, какой ты… странный, – протянула Маргарита, только сейчас заметив его раны. – Ты собрался? Погостил – и хватит, дорогой. У тебя дом есть, а здесь у людей своя жизнь… Я спешу, поэтому мы сейчас чайку попьем и поедем.
Димка кинул взгляд на Егора, ногой подвинул к себе стул, сел на пороге и сгорбился, как большая собака, которую долго били палкой, а потом бросили умирать.
Егор посмотрел на него и усмехнулся.
Он был рад, нет, он был совершенно счастлив, что у него есть брат, и что самое трудное для них уже позади, и ему так легко решить сейчас все проблемы, которые кажутся Димке чудовищными и неразрешимыми.
– У тебя есть сигареты? – спросил он у Димки, и, очевидно, дед услышал что-то в его тоне, потому что вдруг повернулся от плиты и пристально на него взглянул.
– Есть, – ответил Димка неуверенно и тоже посмотрел ему в глаза.
– Ты куришь?! – вскричала Маргарита с неестественным ужасом в голосе. – Господи, Димка, ты куришь?!
– Дай одну, – попросил Егор.
Димка медленно, преодолевая боль в боку, полез в карман, извлек мятую дешевую пачку и аккуратно положил на стол.
Умирающая собака слабо шевельнула хвостом.
Егор закурил, затянулся и посмотрел на сигарету с отвращением.
– Гадость какая, – сказал он.
Все молчали, смотрели на него и ждали.
– Ритуль… – И он снова эффектно затянулся. – Я страшно рад тебя видеть, хотя на будущее хочу попросить: ты предупреждай о своих визитах заранее, ладно?
– Но, Жорка, – заговорила Маргарита растерянно, – я просто хотела побыстрее… Ты сказал, что Димка у тебя, и я решила, что его нужно забрать…
– Я, блин, не чемодан, – неожиданно резко сказал Димка, – меня нельзя забрать. Или сдать. Слышишь?
– Я твоя мать, – объявила Маргарита дрожащим голосом. – Я твоя мать и имею полное право…
– Ритуль, – перебил ее Егор, – Димка поедет с тобой, только если сам этого захочет. Я бы на его месте не поехал. Все мы отлично знаем, как… невыносимо жить с тобой рядом. А здесь дед, я… И места много. И в институт ближе. И все такое. Так что я бы не поехал. И прав ты никаких не имеешь. Будь я нормальный мужик, а не агрегат для делания денег, я бы давно у тебя Димку забрал и сам бы его растил. Или дед бы растил, но я не нормальный мужик, поэтому говорить об этом уже поздно. И все, точка. Считай, что мы все обсудили, все твои слезы, сопли и вопли пережили и теперь спокойно пьем чай.
– Жора!.. – начала Маргарита и тяжело задышала. Глаза у нее, как у первоклассной актрисы по команде режиссера, налились слезами, набухли безупречно накрашенные губы, и она стала похожа на обиженную девочку из песочницы, а не на женщину к шестидесяти годам.
– Стоп! – приказал Егор. – Даже не начинай. Я тебя выставлю, Ритуля. Сейчас у меня нет никакой возможности выслушивать твои концерты. Дед, наливай всем по рюмке чаю, и немедленно начинаем обсуждать картину Гейнсборо, которую написал мой бывший одноклассник Паша Кузнецов. Дед, помнишь Пашу Кузнецова?
Димка засопел от облегчения, зашевелился на стуле и даже сделал попытку положить ногу на ногу. Не смог, встал, взял с подставки чайник, налил в чашки кипятку, чувствуя себя хозяином дома, застеснялся и спрятался за Егора.
– Помню Пашу, – сказал дед чуть дрожащим голосом. – Он и в школе неплохо рисовал. А когда ты его видел?
Маргарита смотрела на всех по очереди. Слезы высохли, и только губы кривились презрительно и жалко.
Она ничего не понимала. Совсем ничего. Димка был обузой, тяжелой и никому не нужной ношей, ошибкой, которую она допустила «по рассеянности», как она потом объяснила отцу. Когда Егор стал богатым, Маргарита моментально сообразила, что с Димкиной помощью из него можно выкачивать намного больше денег.
«Мальчик растет. Мальчику нужны джинсы, куртки, теннисные ракетки, компьютер и еще много чего.
Неужели ты откажешь собственному брату?!»
Егор давал столько, сколько она просила. И еще, если она просила еще. И сверх того, если она просила сверх того.
«Он просто купил себе мать и брата», – подвыпив, рассказывала Маргарита знакомым. И утирала вполне натуральные слезы.
Она не могла позволить себе потерять Димку. Она давно привыкла к шальным деньгам, которые тратила исключительно на себя. Джинсы и куртки по секрету от Егора Димке покупал дед. Если Димка станет жить с братом, значит, денег будет намного меньше. В несколько раз меньше. Во много раз меньше.
Маргарита готова была завыть, как волчица.
Сейчас ей как никогда нужны деньги.
