завел мотор.
Рядом уселась Настя. Вытянула ремень и защелкнула его в замке. От негромкого звука Соня вздрогнула, как будто выстрелила пресловутая пушка в Петропавловской крепости. Вздрогнула и уставилась на Кирилла. В зеркале заднего вида отразились ее красные кроличьи глаза.
– Я не стану говорить: мы же вас предупреждали, – выговорил он с бешенством, – но все-таки вы редкостная идиотка. Первосортная.
– Кирилл!
– Да. Идиотка.
Соня еще посмотрела на него и вдруг упала лицом в ворс дивана. Костлявые плечики затряслись.
– Не приставай к ней, – приказал Кирилл Насте, которая моментально полезла через сиденье – утешать, – она сама придет в себя. Нельзя позволять всем окружающим так над собой измываться. Кинофильм «Чучело» хорош только для знатоков кино. Применять его на практике не стоит, Соня.
Она все рыдала и даже начала подвывать, и Кирилл отвернулся от нее.
Мотор негромко урчал, из кондиционера тек прохладный воздух, затекал за воротник, обдавал потную спину.
Ну и черт с ними, подумал Кирилл неизвестно про кого.
Зато теперь он хоть может быть уверен, что историю с ожерельем затеяла не сама Соня. И на том спасибо.
Он сдал назад и вывернул из узкой подворотни.
– Здесь нет левого, – предупредила Настя, – давай направо и под мост.
– Не хочу под мост, – пробормотал Кирилл и, прицелившись, выскочил в узкий просвет между машинами. Ему сердито посигналили сзади, и он нажал на газ.
– В Москве все так ездят? – спросила Настя язвительно.
Кирилл ничего не ответил. Предполагалось, что Настин любовник – коренной петербуржец, и было странно, что она об этом забыла.
– Куда мы едем, Кирилл?
Он посмотрел на Соню. Она больше не рыдала, лежала тихо, только плечи время от времени вздрагивали.
Ладно. Все равно конспиратор из него никакой.
– Мне нужно в отель. Позвонить.
На повестке дня была еще одна родственница, гораздо более красивая и несколько не в меру раскрепощенная, но также до отказа переполненная комплексами. Ее «темное дело» было Кириллу более или менее ясно, но все же требовалась дополнительная проверка.
– А мы? – спросила Настя.
– А вы кофе попьете. В лобби-баре. Это недолго.
– Кому ты хочешь звонить?
Кирилл промолчал.
Соня поднялась с дивана, качнулась, как кукла, и села прямо. Одна щека у нее была красная, а другая бледная.
– Мне нужно домой, – сказала она, – высадите меня где-нибудь, и я поеду домой.
– Куда домой, Сонечка?
– В квартиру. Забрать фонендоскоп. Если я не привезу фонендоскоп, мама обо всем догадается.
– О чем именно догадается ваша мама? – спросил Кирилл. – О том, что вы ехали в Питер в одной машине с мужчиной? И таким образом опозорили себя окончательно?
– Она догадается, что я… поехала узнавать про ожерелье. Она очень расстроится.
– Расстроится?! – не веря своим ушам, переспросил Кирилл. – Ваша мама расстроится потому, что ваше наследство составляет сотню тысяч долларов?!
– Ну да, – обыденно сказала Соня, – бабушка ей ничего не оставила. Только Библию. С выделенными изречениями.
– Например, какими?
Соня неожиданно тускло улыбнулась и посмотрела в окно. Около губ у нее собрались морщинки:
– «…какою мерою мерите, такою отмерено будет вам и прибавлено будет вам… ибо кто имеет, тому дано будет, а кто не имеет, у того отнимется и то, что имеет». И все в таком духе. Мама страшно обиделась. Плакала, не спала. Она не переживет, если узнает, что ожерелье настоящее. Просто не переживет.
– Ничего, – сказал Кирилл. Соня его раздражала. – Переживет. Вы ей отдадите ваше ожерелье или денежки, чтоб хлопот им с Владиком поменьше, и все будет в порядке. Она утешится. Так что наплюйте на фонендоскоп.
– Я не могу, – сказала Соня твердо.
– Зато я могу.
Он снова нажал на газ так, что Настя откинулась назад, вылетел из-под светофора и перестроился из
