Водитель хорошо знал Еву с 1932 года и всегда желал ей добра.
— Нет, — снова покачала головой Ева, — я не хочу оставлять фюрера, и если ему суждено умереть именно здесь, то я умру вместе с ним… Он сам настаивал на моем отъезде, и я ему ответила, что не желаю, его судьба — это и моя судьба! Как же после всего этого я могу оставить его одного в такую трудную минуту… Спасибо тебе, Эрих, но оставим этот разговор!
Ева пошла прочь, а пораженный твердостью и преданностью молодой женщины Кемпка долго смотрел ей вслед. Да, что там говорить, ради таких женщин стоило и жить, и умирать. Хоть в этом Гитлеру повезло.
После войны Мельхиор занимался розысками гитлеровских военных преступников, скрывавшихся в разных странах Европы и Латинской Америки. Он изучал архивы, трофейную документацию спецслужб, опрашивал множество свидетелей и очевидцев и, в конце концов, сделал вывод о том, что Гитлер решил спасти Еву любой ценой и приказал найти ей… двойника.
Насколько известно из трофейных документов и проведенных западными исследователями изысканий, сам Гитлер имел нескольких двойников. Из них самым «удачным», практически полностью имитировавшим внешность и характерные жесты фюрера, считался Густав Велер. Но Еве до весны 1945 года двойники совершенно не требовались.
— Зачем? — равнодушно пожимая плечами в ответ на предложения Гиммлера решить этот серьезный вопрос, отвечал фюрер. — Она живет далеко от столицы, Генрих.
Но теперь было другое дело, и поиски двойника для Евы Гитлер поручил Борману. Тот привлек к работе одного из адъютантов диктатора — штурмбанфюрера СС Отто Гюнше, охранявшего фюрера на протяжении многих лет. Ему в помощники наметили штурмбанфюрера СС Оскара Стрелитца, не раз доказавшего делом преданность фюреру и лично Борману при решении ряда щекотливых вопросов и проведении некоторых секретных операций. Стрелитц клятвенно заверил Бормана, что найдет двойника для Евы Браун.
Стрелитц решил искать двойника там, где в этот период скапливалось больше всего людей. Такими местами являлись берлинские лазареты, родильные дома, госпитали и больницы. Он стал тщательно прочесывать их и в одном из берлинских лазаретов нашел женщину, удивительно похожую на Еву Браун.
Впрочем, по мнению западных исследователей, абсолютного сходства с Евой не требовалось, так как в это время в бункере рейхсканцелярии вместо Гитлера находился его лучший двойник — Густав Велер. Настоящий Адольф Гитлер уже исчез. Теперь то же предстояло сделать даме его сердца. Поэтому очень трудно определенно сказать: с кем именно провели в фюрербункере свадебную церемонию? Кто в ней участвовал — сам Адольф Гитлер или его двойник, умело игравший роль «коричневого» фюрера? Не меньше споров и сомнений вызывает и то, состоялась ли эта церемония вообще!
Спустя несколько часов после нее новоиспеченные супруги Гитлер скрылись за массивными стальными дверями личного кабинета Адольфа. Как только дверь за ними закрылась, Ева начала с лихорадочной поспешностью расстегивать свадебное платье из розовой тафты, а «супруг» деятельно помогал ей в этом.
Трупы двойников оставили в кабинете фюрера. Браун переоделась в неприметное платье и темное пальто. Стрелитц вывел ее из апартаментов, а Борман передал оберштурмфюреру СС Виллибальду Охану.
Охан хорошо знал подземные лабиринты рейхсканцелярии и вывел Еву из бункера к подземному гаражу на улице Геринга в Берлине. Там беглецов ждал темный закрытый «мерседес». Скорее всего, как предполагают эксперты, конечный пункт маршрута находился на юге Германии, где оставалась небольшая «щель», через которую можно было покинуть горящий Берлин.
Череп сгоревшей «Евы» оказался настолько сильно поврежден, что сохранились буквально только некоторые фрагменты костей, а все остальное огонь и неизвестно как и где полученные травмы изменили до полной неузнаваемости. Надо полагать, что наверняка перед эсэсовцами, выполнявшими одно из последних секретных заданий Мартина Бормана, специально поставили задачу довести тела «Адольфа Гитлера» и его новоиспеченной супруги «Евы Гитлер», в девичестве Браун, до полной неузнаваемости, чтобы впоследствии никакая экспертиза не могла дать точного ответа при попытке идентифицировать личность. Костоломы из эсэсовского подразделения, охранявшего бункер под рейхсканцелярией, имели огромный опыт в подобных «процедурах» и постарались на славу, раздробив все, что только можно раздробить, и перемолов все, что только можно было перемолоть.
27 апреля в 21 час Гитлера ждал новый удар. Информационное агентство «Дойчес нахрихтенбюро» передало сообщение агентства Рейтер о том, что Генрих Гиммлер установил связи с графом Бернадоттом, чтобы вести переговоры с западными державами о сепаратном мире. В качестве причины своего решения Гиммлер приводил тот факт, что фюрер блокирован и, в довершение ко всему, страдает нарушениями мозговой деятельности. По словам «верного Генриха», Гитлер больше не владел собой и собирался прожить не более двух суток. Услышав о новом предательстве, Гитлер потемнел лицом, и присутствующие при этой сцене стали серьезно опасаться, как бы его не хватил удар. Зато Борман воспринял известие о предательстве Гиммлера с радостью. Зажав в кулаке врученный ему одним из телеграфистов текст сообщения, он вышел из комнаты, зло бросив на ходу:
— Я всегда говорил, что верность надо носить не на пряжке (на пряжке поясного ремня эсэсовцев было выбито: «Моя честь — верность!»), а в сердце!
Заметив идущего по коридору Кемпку, Борман спросил:
— Где Фегеляйн?
Борман вернулся в комнату Гитлера, где посол Хевель и его секретарши упрашивали фюрера дать им яд. Через несколько минут в бункере появился адъютант Фегеляйна, которого тут же допросили. Офицер показал, что после того как они вышли из машины, они отправились на квартиру Фегеляйна. Там генерал переоделся в штатскую одежду и предложил ему последовать его примеру. Тот отказался и вернулся в Имперскую канцелярию. Что же касается его шефа, то, по словам офицера, он собирался пробираться через фронт к Гиммлеру.
— Ну, вот все и стало на свои места! — довольно воскликнул Борман, уверенный в том, что Фегеляйн был в курсе всех дел Гиммлера, и, не дожидаясь указания фюрера, отдал приказ найти и арестовать предателя.
Около полуночи один из вестовых Гитлера попросил Еву подойти к телефону. Ева взяла трубку и услышала голос мужа своей сестры. Зная, что творится на берлинских улицах, Ева очень беспокоилась и, услышав в трубке знакомый голос, радостно воскликнула:
— Герман, где ты? Что с тобой?
— Не беспокойся, — ответил Фегеляйн, — со мной все в порядке, лучше подумай о себе!
— Скоро всему будет конец, — ответил Герман. — Бросай фюрера и уходи! Через час будет поздно! Я буду пробиваться к Гиммлеру!
— Герман, — неприятно пораженная предложением родственника, — воскликнула Ева, — немедленно возвращайся в бункер! Иначе фюрер будет считать тебя предателем! Он очень хотел с тобой поговорить…
Фегеляйн не ответил, и Ева услышала в трубке короткие гудки. Дабы лишний раз не расстраивать фюрера, Ева решила ничего не говорить ему о предательстве близкого ей человека, однако Гитлер и без нее узнал об этом телефонном разговоре от отдела прослушивания. И, конечно же, пришел в ярость. Высказав все, что он думал о свояке Евы, он приказал арестовать его и доставить его в бункер.
В портфеле находились документы о государственной измене Гиммлера и самого генерала, на которых основывалось агентство Рейтер в своем сообщении. В комнате Фегеляйна был произведен повторный обыск. В нескольких огромных чемоданах эсэсовцы обнаружили 217 серебряных приборов, дамские часы с
