проведет лекцию на тему «Теории звездной системы», которая состоится в пятницу, 17 января, в восемь часов.
Пэтти разглядывала объявление без эмоций. Оно не обещало дальнейшего развития, и она не испытывала ни малейшего интереса к звездной системе. Тем не менее, в краткой информации о лекторе, сопровождавшей объявление, сообщалось, что профессор Уоллис является одним из известнейших астрономов наших дней и что он осуществил новые важные исследования.
«Если бы я что-нибудь понимала в астрономии, — думала она в отчаянии, — я бы смогла „раскидать“ его на целых две страницы».
К доске объявлений не спеша подошла знакомая Пэтти.
— Ты когда-нибудь слыхала о нем? — спросила Пэтти, указывая на объявление.
— Никогда, но я ведь не астроном.
— Я тоже, — сказала Пэтти. — Интересно, кто он такой? — прибавила она тоскливо. — Кажется, он очень знаменит, и мне бы ой как хотелось что-нибудь о нем узнать.
Девушка сделала большие глаза, несколько удивившись такой тяге к беспочвенной информации: с репутацией Пэтти это не вязалось. С тех пор, когда в ее присутствии утверждали, что Пэтти Уайатт — личность замечательная, но поверхностная, она решительно повторяла, что Пэтти — гораздо глубже, чем думают о ней люди. Задумавшись на мгновение, она ответила, — Люсиль Картер проходит астрономию, она могла бы тебе о нем рассказать.
— Совершенно верно. Я забыла об этом. — И Пэтти мерным шагом направилась в комнату Люсиль.
Она обнаружила, что несколько девушек, расположившись на различных предметах мебели, едят сливочную помадку и обсуждают трагедии некоего Метерлинка.
— Это что? — спросила Пэтти. — Вечеринка?
— О нет, — сказала Люсиль, — просто специальное заседание группы по теории драматического искусства. Не пугайся, наверху на эркере сидит твоя соседка по комнате.
— Привет, Прис. Что ты здесь делаешь? — проговорила Пэтти, зачерпывая ложкой немного помадки. (Существовало разногласие относительно того, как долго она должна вариться.)
— Просто зашла в гости. А ты что делаешь? Я думала, ты торопишься закончить свою работу, чтобы сходить в город поужинать.
— Так и есть, — сказала Пэтти туманно, — но мне стало одиноко.
Ввиду того, что разговор вновь перешел на Метерлинка, она воспользовалась возможностью задать вопрос Люсиль: — Кто этот астроном, который будет читать вечером лекцию? Он довольно знаменит, правда?
— Весьма, — сказала Люсиль. — Всю последнюю неделю профессор Фелпс ежедневно говорит о нем.
— И где же все-таки расположена обсерватория Лика? — продолжила свою мысль Пэтти. — Хоть убей, не могу вспомнить, она в Калифорнии или на Пике Пайка.
Люсиль призадумалась. — Она в Дублине, в Ирландии.
— В ирландском Дублине? — спросила Пэтти удивленно. — Я могла поклясться, что это в Калифорнии. Люсиль, ты уверена, что знаешь, где она находится?
— Разумеется, уверена. Разве мы не изучаем ее три дня беспрерывно? Калифорния! Ты, верно, сошла с ума, Пэтти. На мой взгляд, тебе следовало выбрать факультатив по астрономии.
— Я знаю, — отвечала Пэтти кротко. — Я было хотела, но услышала, что она ужасно сложная, и я подумала, что на четвертом курсе у нас есть право выбрать что-нибудь полегче. Но, знаешь, есть нечто забавное в этой обсерватории Лика, так как я на самом деле много о ней знаю — совсем недавно читала о ней статью; и я не понимаю, откуда у меня сложилось такое впечатление, но я была почти уверена, что она находится в Соединенных Штатах. Это доказывает, что никогда ни в чем нельзя быть уверенным.
— Да, — сказала Люсиль, — это не надежно.
— Эта обсерватория связана с Дублинским университетом? — спросила Пэтти.
— Думаю, да, — сказала Люсиль.
— А этот астроном, — продолжила Пэтти, воодушевляясь своей работой, — полагаю, что в таком случае он ирландец.
— Конечно, — промолвила Люсиль. — Он очень известный человек.
— Что он сделал? — поинтересовалась Пэтти. — На доске объявлений сказано, что он совершил какие-то важные открытия. Хотя мне кажется, что это пугающая специальная терминология, о которой никто не слышал.
— Ну, — произнесла Люсиль, взвешивая свои слова, — он открыл кольца Сатурна и Млечный Путь.
— Кольца Сатурна! Как, я думала, что их открыли
— Это было довольно давно, — подтвердила Люсиль. — По меньшей мере, восемь или девять лет назад.
— А Млечный Путь! — продолжала Пэтти, изобразив недоверие. — Я не понимаю, что могло помешать людям давным-давно открыть его. Я и сама бы это сделала и я не притворяюсь, будто что-то знаю об астрономии.
— О, конечно, — торопливо пояснила Люсиль, — феномен был замечен и раньше, но ему не было дано рационального объяснения.
— Понятно, — сказала Пэтти, тайком делая записи. — Должно быть, он и впрямь ужасно важная особа. И как он все это проделал?
— Он поднялся на воздушном шаре, — сказала Люсиль туманно.
— На воздушном шаре! Как весело! — воскликнула Пэтти, ее репортерский инстинкт уловил след. — В Европе воздушные шары используют гораздо чаще, чем здесь.
— По-моему, он привез с собой свой воздушный шар сюда, в Америку, — сказала Люсиль. — Он никогда без него не путешествует.
— Какая от него польза? — спросила Пэтти. — Полагаю, — продолжила она, представив свое собственное объяснение, — шар возносит его почти до самых звезд.
— Причина, несомненно, в этом, — сказала Люсиль.
— Как бы мне хотелось, чтобы он послал его сюда, — вздохнула Пэтти. — Тебе известны о нем еще какие-нибудь интересные подробности?
— Н-нет, — произнесла Люсиль. — Больше мне ничего не приходит в голову.
— Определенно, он самый интересный профессор из всех, о ком я когда-либо слышала, — промолвила Пэтти, — и странно, что о нем я до сих пор не слышала ни разу.
— Видимо, существует масса вещей, о которых ты никогда не слышала, — заметила Люсиль.
— Да, — признала Пэтти, — есть такие.
— Ладно, Пэтти, — сказала Присцилла, вынырнув из обсуждения в противоположном конце комнаты, — если ты собираешься сходить со мной поужинать, прекрати дурачиться с Люсиль, отправляйся домой и заканчивай свою работу.
— Отлично, — произнесла Пэтти, с услужливой расторопностью поднимаясь с места. — Пока, девочки. Заходите ко мне в гости, и я угощу вас сливочной помадкой, доведенной до готовности. Спасибо за информацию, — обратилась она к Люсиль.
В следующий понедельник Пэтти, Присцилла и еще две-три девушки не спеша возвращались с озера, ударяя коньками по рукам и позвякивая ими.
— Входите, девочки, и угощайтесь горячим чаем, — позвала Присцилла, когда они подошли к двери кабинета.
— Вот письмо для Пэтти, — сказала Бонни Коннот, беря со стола конверт. — Больно уж официальное. Должно быть, пришло с почтой колледжа. Вскрой его, Пэтти, поглядим, на каком экзамене ты срезалась.
— Боже мой! — промолвила Пэтти. — Мне казалось, что от этой привычки я избавилась на первом
