длинной розовой шерстяной накидке с капюшоном. Сарина впилась зубами в ладонь, чувствуя, как слезы орошают щеки и стекают по рукам.
– Наконец, – прошептала она. – Как же долго я ждала!
Когда экипаж поравнялся с женщиной, Сарина повернулась на сиденье, чтобы получше ее рассмотреть. У Анны Дин было изможденное лицо хронически больного человека, несмотря на пронизывающий ветер, щеки ее оставались впалыми и бледными. Одетая в теплую накидку, она, казалось, дрожала от холода. Когда она наклонилась вперед, капюшон сполз назад, открывая тусклые рыжеватые волосы.
Сарина приказала вознице завернуть за угол и остановиться. Она вылезла из экипажа и медленно пошла назад. Через несколько минут из-за поворота показалась женщина с коляской. Она шла, спрятав от ветра лицо, и заметила Сарину, лишь когда они чуть было не столкнулись. Женщина подняла глаза, извинилась и попыталась повернуть коляску в сторону.
– Какой отвратительный день! – воскликнула она в сердцах, сражаясь с тяжелой коляской.
– Ничего страшного, – поспешила успокоить ее Сарина. – Здесь всем хватит места.
– Спасибо, дорогая, – вздохнула женщина, явно исчерпав свои силы. – Боюсь, я слишком неуклюжа. Наша служанка справляется намного лучше.
Но Сарина уже не слышала ее. С пересохшими от волнения губами она смотрела на коляску.
– Можно? – спросила она.
– Да, да, конечно, – ответила женщина, отступая в сторону, чтобы дать Сарине возможность занять ее место.
Сарина заглянула внутрь, и ей показалось, что у нее сейчас остановится сердце. В окружении облачка мягких золотистых кудряшек она увидела лицо, которое все еще преследовало ее в ночных кошмарах, – лицо Дженсона Карлайла. Ее протяжный вздох потерялся в завывании ветра, когда пара темно-зеленых глаз открылась и с удивлением уставилась на незнакомого человека. Весь окружающий мир исчез. Она уже не сомневалась, чей это ребенок. Конечно, их – ее и Дженсона. Ли сказала правду.
– Кажется, мне пора возвращаться, – раздался чуть задыхающийся голос откуда-то сзади. – Пожалуйста, моя дорогая, сейчас ужасно холодно, и я боюсь, что он может заболеть.
– Прошу прощения, – извинилась Сарина, отступая в сторону на подгибающихся ногах.
Смотреть, как чужие костлявые пальцы поправляют одеяло, которым накрыт ее сын, было самой настоящей пыткой. Сарина боролась с невыносимым желанием оттолкнуть эту женщину, подхватить своего ребенка и убежать с ним так быстро и так далеко, как только можно.
– Вам плохо? – Тихий голос прозвучал с такой искренней заботой, а светло-карие глаза смотрели так мягко, что Сарину охватило чувство вины и сострадания.
– Я просто замерзла. – Она выдавила улыбку, украдкой бросив последний взгляд на сына. – Скажите мне… – Сарина на мгновение запнулась. – Вы здесь давно живете?
– Почти три года, – ответила та, с трудом переводя дыхание, так как только что повернула коляску.
– Я всего несколько дней назад прибыла сюда, – объяснила Сарина, – а муж сейчас в море, и он попросил меня поискать подходящий дом. Вы не знаете, в округе что-нибудь сдается?
Женщина покачала головой.
– Боюсь, что ничем не могу вам помочь. Понимаете, мы сами только что вернулись из Европы… А сейчас, если вы меня извините…
Сарина снова протянула руку и остановила ее.
– Вы не скажете, как зовут вашего сына?
– Майкл Стивен, – сорвался резкий ответ с посиневших губ.
– Майкл Стивен. – Сарина медленно повторила про себя. – Майкл Стивен. Больше она не будет называть его Томасом Джоном. – Очень красивый ребенок, – тихо произнесла она.
Бледное лицо женщины вдруг озарилось такой радостью, что показалось Сарине даже красивым.
– Да, – кивнула она. – На нас с мужем действительно сошло благословение небес, как это, не сомневаюсь, произойдет когда-нибудь и с вами. – Она рывком сдвинула коляску с места. – Если вы как-нибудь снова окажетесь в наших краях, заходите на чай. – Она обернулась уже на ходу. – Дом номер восемнадцать по Казуарина-роуд. Моя фамилия Дин. Анна Дин.
– Спасибо, – отозвалась Сарина с благодарностью, – возможно, я так и сделаю.
Она стояла на холодном ветру, глядя вслед удаляющейся коляске и ощущая ужасающую пустоту в душе, где должны были быть чувства, и в руках, которые должны были держать ребенка. Но по крайней мере теперь она уверена, что Майкл Стивен Дин – действительно ее сын. И теперь она не только имеет повод снова показаться в этом районе, но и получила приглашение на чай от женщины, ставшей ее сыну матерью.
Пока Сарина медленно брела к поджидавшему ее экипажу, она с удивлением обнаружила, что ветер теперь кажется ей не таким уж и пронизывающим, а воздух не столь холодным. К тому времени когда она устроилась на кожаном сиденье коляски, к ней начали возвращаться какие-то ощущения. По телу разлилось головокружительное, ликующее тепло. Она рассмеялась так громко, что ей пришлось зажать рот рукой, чтобы не привлечь ненужного внимания.
Ее сын жив! Его зовут Майкл Стивен, а не Томас Джон, и он живет в семье Динов, а не с ней, но он все равно остается ее ребенком, плотью от ее плоти. Теперь, когда она нашла его, ничто не помешает ей хоть изредка видеться с ним. Придется пока довольствоваться этим, лучше немного, чем ничего, а проклятое «ничего» постоянно сопутствовало ей в течение десяти одиноких месяцев. Конечно, Сарина понимала, что такое положение не может длиться вечно. Она найдет способ вернуть своего сына, это лишь вопрос времени.
Сарина спала до полудня, убаюканная половиной порции опиума, и ее посетил всего лишь один кошмар, в котором, как всегда, фигурировал ее ребенок. Затем, впервые за несколько недель, она присоединилась к мадам Блю, чтобы позавтракать в ее спальне. Мадам в последнее время ела у себя в комнате и редко передвигалась по дому без помощи тросточки из черного дерева с серебряным набалдашником. Сарина с горечью замечала, как начинает увядать красота мадам и она морщится от боли, когда думает, что ее никто не видит.
– Ты сегодня выглядишь веселее, чем за все последние месяцы, – заметила мадам Блю с одобрительной улыбкой, когда Сарина налила им чай. – У тебя даже аппетит улучшился. – Она качнула головой в сторону второго куска поджаренной свинины, вслед за первым легшего на тарелку Сарины. – Неужели один из наших посетителей наконец-то вскружил голову упрямому Цветку Дракона?
– Это невозможно. – Сарина скорчила гримаску. – Цветок Дракона – это только маска, и вы это хорошо знаете. Такой женщины не существует.
– Боюсь, то же теперь относится и к самой Сарине, – вздохнула мадам Блю, отпивая чай. – Но не важно, Сарина ты или Цветок Дракона, – ты возродила интерес к дому мадам Блю, и за это я тебе бесконечно благодарна. – Она внимательно посмотрела на Сарину, и выражение ее глаз изменилось. – Несмотря на твои заверения в обратном, ты все же женщина, моя дорогая, и к тому же очень красивая. Ты поступишь весьма неразумно, если будешь продолжать игнорировать те драгоценные дары, которыми боги столь щедро осыпали тебя.
– Я не считаю, что спать с мужчиной за деньги – достойное применение этих так называемых даров, – ответила Сарина резче, чем собиралась. – Боюсь, что цена, которую я заплачу за это, превысит в таком случае доход.
– Мне кажется, ты имеешь в виду не только тех, кто готов купить себе женщину на ночь, но и всех мужчин без исключения. Неужели не найдется человека, способного освободить из добровольного заключения и тебя, и твое сердце, моя дорогая Сарина? Ты сама и тюремщик, и пленник, а значит, очень одинока.
Сарина стиснула зубы.
– Если и так, то вовсе не по своей воле.
– В таком случае ты позволила своему сердцу быть навеки прикованным к прошлому.
Сарина опустила глаза и промолчала.
– Правда – часто такой же лекарь, как и время, – продолжала мадам Блю. – Разве ты не хочешь облегчить тяжесть своих воспоминаний, разделив их с любящим тебя человеком? Я вижу, ты уже качаешь головой. Возможно, тебе стоит подумать об этом хорошенько, прежде чем принять решение. Ну же, моя дорогая, отнесись повнимательнее к словам старой женщины. Они сказаны с такой же любовью, как если бы мать разговаривала со своим ребенком.
– Я знаю. – Сарина послала ей благодарную улыбку, отодвинула стул, встала и, подойдя к мадам, обняла ее. – Вы для меня стали второй матерью, но, пожалуйста, наберитесь еще немного терпения. Я так долго хранила свои секреты, что теперь не могу заставить себя поделиться ими с другим человеком.
Собеседница ободряюще похлопала Сарину по руке и легонько поцеловала ее в лоб.
– Я подожду, моя дорогая. Я давно поняла, что нетерпеливый человек глуп и ничего не получит в жизни.
Сарина допила чай, а затем вернулась в свою комнату за накидкой. В квартале от дома мадам Блю она наняла экипаж и, устроившись на сиденье, поехала по знакомой дороге к Казуарина-роуд. День выдался теплее, чем предыдущий, и только легкий ветерок тревожил листья эвкалиптов и банановых деревьев, обрамляющих проплывающие мимо улицы.
В прошлый раз Сарина дала себе слово бывать в этом районе пореже, но сегодня она решила забыть об осторожности: она должна снова увидеть сына, чтобы удостовериться, что он не плод ее воображения, не мираж, навеянный парами опиума.
Они дважды проехали мимо дома Динов, но безрезультатно. Сарина в разочаровании прижалась лбом к прохладному стеклу окошка. Может, с ним что-то случилось? Что, если он заболел из-за того, что она задержала тогда Анну Дин на несколько минут на холодном ветру? Сарина подумала, не зайти ли и вправду к Динам на чай, но немедленно отказалась от этой мысли. Наконец, когда экипаж снова проезжал мимо небольшого тенистого
