смилостивятся, вы снова встретились.
– Пока жив Во, нам никогда не быть вместе, – с грустным вздохом ответила девушка.
– Но если это вдруг случится, вернешься ли ты к Чену на положении его наложницы?
– О да! – Глаза Мэй засияли, освещенные любовью.
– Значит, надо жить, Мэй, – сказала Сарина. – Жить ради того дня, когда, как я обещала Чену, вы встретитесь с ним.
Пока Мэй обдумывала ее слова, Сарина перевела взгляд на мадам Блю, безмолвно пообещав ей когда-нибудь рассказать и о себе, и пожилая женщина понимающе кивнула. Легонько вздохнув, Сарина встала и медленно прошлась по комнате.
– Мне лучше сейчас вернуться вниз, – сказала она. – Джанелла никогда не простит мне, если, пока она сторожит дверь, Фелисити уведет ее морского офицера.
– Подожди, Сарина, – окликнула ее Мэй. – Я пойду с тобой, – она быстро поднялась со стула, – и ты научишь меня всему, что я должна знать.
Сарина протянула ей руку, и Мэй с благодарностью пожала ее.
– Пожалуйста, Мэй, разбуди меня, когда Сарина закончит свои «уроки», – попросила мадам Блю и, опираясь на трость, с трудом встала. – У нас с тобой есть о чем поговорить.
Накануне отъезда Сарины из дома мадам Блю она послала Дженсону записку, которую Тан Цы отнес ему прямо в контору. И ровно в семь Дженсон появился на пороге ее комнаты. Сарина в последний раз облачилась в платье Цветка Дракона. Маленький чемодан, который ей подарила мадам Блю, лежал открытым возле кровати. Дженсон ворвался в комнату, как обычно, стремительно, но, увидев этот наполовину собранный Чемоданчик, внезапно остановился.
– Ты уезжаешь?
– Как ты догадлив! – раздраженно фыркнула она, но немедленно приказала себе успокоиться. На самом деле она очень боялась предстоящего разговора.
– Ты оставишь мне свой новый адрес или это секрет?
– Я делаю лишь то, что ты сам мне советовал, – невпопад сказала она. – Я покидаю мадам Блю.
Он скрестил руки на груди.
– И куда ты отправляешься?
– Недалеко отсюда. – Она лукаво улыбнулась, наслаждаясь его растущим нетерпением. – Отныне ты не сможешь придраться к моему выбору места жительства. – Сарина взяла шелковую шаль и, сворачивая ее, спокойно объявила: – Я нашла место няни маленького мальчика, у которого недавно умерла мать.
– Один из твоих клиентов, не иначе?
Она подавила смешок.
– Едва ли.
– И как тебе посчастливилось обнаружить, что этот человек, кем бы он ни был, нуждается в няне для сына?
– Я узнала это от девушки, которая работала там раньше, – ответила она, бросая шаль в чемодан. Решив, что лучше сразу покончить с вопросами, она слегка изменила тон. – Я-то думала, ты обрадуешься, Дженсон. Я даже полагала, что ты одобришь мое решение. В конце концов, – поддела она его, – разве не респектабельной жизни ты всегда желал для меня?
Он опустился на кровать и машинально пригладил волосы.
– Я не понимаю тебя, Сарина, – сказал он, отводя взгляд. – Я просил тебя переехать отсюда в свой собственный дом, но ты отказала мне. А незнакомец, какой-то вдовец с ребенком, предложил тебе стать няней и жить в его доме, и ты согласилась. Неужели ты собираешься провести остаток своих дней, прислуживая чужим людям и заботясь об их детях? Чем этот мужчина отличается от Шукэна? – разъярился он. – Ты сама сказала, что он вдовец. Как долго, по-твоему, твоя драгоценная добродетель останется в неприкосновенности?
– Если бы ты хоть раз его увидел, ты не задавал бы таких глупых вопросов, – парировала она.
– Мне плевать, как он выглядит, черт возьми! Он все равно остается мужчиной, и ты будешь жить с ним под одной крышей.
– А ты предпочитаешь, чтобы я жила под одной крышей с тобой?
– Я уже отказался от этой глупой затеи, Сарина. – Голос Дженсона изменился, и в нем появились тоскливые нотки. – Мужчина не может вечно терпеть отказы и не чувствовать себя при этом униженным. – Он встал и легонько коснулся рукой ее щеки. – Удачи тебе, Сарина. – И Дженсон вышел из комнаты.
– Дженсон! – Уронив платье, которое она держала в руках, Сарина бросилась за ним, но, добежав до двери, остановилась. Так будет лучше: все равно ничего не изменишь.
Сарина наклонилась, подобрала платье и, стиснув зубы, продолжила сборы, твердя себе, что ей наплевать, что о ней думает Дженсон Карлайл и куда он поплывет после Гонконга.
Ничто не должно интересовать ее сейчас, кроме ее любимого сына.
Глава 26
Весна была самым коротким, но самым прелестным временем года в Гонконге. Однажды мартовским утром Сарина проснулась, вдохнула аромат камелии, цветущей под ее окном, прижала подушку к груди и счастливо улыбнулась.
Сегодня воскресенье. Даже Майкл Стивен понимал, что воскресенье – это особенный день, и спал подольше, а когда просыпался, то попадал прямо в объятия Льюиса Дина. По молчаливому соглашению, по воскресеньям именно Льюис Дин по утрам занимался ребенком, что давало Сарине немного свободного времени, а Льюису возможность провести несколько минут наедине с сыном.
Мадам Блю ошиблась. Никогда раньше Сарина не испытывала такого спокойствия и умиротворения. Один день медленно и неторопливо перетекал в другой. Ее жизнь ограничивалась теперь миром Майкла Стивена, и она не хотела ничего иного. Она ела вместе с ним, играла, гуляла, когда позволяла погода, и изображала заботливую няню, обмениваясь опытом и советами с другими нянями, катящими в колясках своих подопечных. Вечерами она купала сына и укладывала его спать, часто оставаясь в его комнате еще на несколько часов, чтобы молча посидеть в большом кресле-качалке, наблюдая, как он спит. Скоро ей стало казаться, что она никогда не расставалась с Майклом Стивеном.
Каждый ее день был заполнен тысячей восхитительных переживаний, связанных с сыном, а каждую ночь она вновь перебирала их в своей памяти, словно скупец, пересчитывающий свои сокровища. Каждый новый зуб, новое слово, которое он выучил, кусочек новой пищи, которую он попробовал, были победами, пережитыми вместе, а потом она могла наслаждаться ими в одиночестве.
Майкл Стивен был красивый мальчик, необыкновенно похожий на своего настоящего отца, хотя мягкость его характера, казалось, каким-то образом была унаследована им от Анны Дин. Сарина часто гадала: что же, кроме светлых волос, досталось ему от нее, его настоящей матери?
Сарина легла на спину и посмотрела на полог кровати. В один из редких моментов общительности Льюис Дин рассказал ей, что мебель, которая сейчас стоит в ее комнате, стояла в комнате Анны, когда та была молоденькой девушкой и жила в Сассексе. Все вещи отличались необыкновенным изяществом, и хотя Дины поменяли обивку, ткань с рисунком из маленьких букетиков фиалок, перевязанных длинными розовыми ленточками, была точно такой же, как та, первая. Такой же рисунок украшал балдахин кровати и присборенные занавески на окнах. Как это не похоже на аскетичную простоту комнаты, в которой она жила в Орегоне! Сарина с грустным вздохом подумала, что комната Анны Дин была идеалом, о котором мечтает любая девушка.
Она натянула одеяло на голову, свернулась калачиком и спряталась в этом подобии гнездышка. Здесь было тепло и безопасно, так же как, наверное, было безопасно внутри тех невидимых стен, которыми Льюис Дин оградил себя от всего окружающего мира.
Как она и предполагала, он скользил тихой и незаметной тенью по своему дому и по ее жизни. Он работал шесть дней в неделю в своей конторе около порта, а вечера проводил с Майклом Стивеном, пока мальчику не наступало время ложиться спать. Он был заботливым и любящим отцом, никогда не поднимавшим на ребенка голоса или руки. Люси Греер однажды сказала, что Анна Дин живет только ради сына, и похоже, то же самое можно было сказать и по отношению к ее мужу – для него Сарина, которую он все еще иногда называл миссис Томсон, существовала как расплывчатое дополнение к сыну.
Они с Дином оставались друг другу чужими, и это устраивало их обоих. Они делили между собой только заботу о Майкле Стивене да изредка, когда случайно сталкивались, обменивались самыми общими словами. Он завтракал и обедал один в столовой, готовила ему Бриджит Бромлей – пятидесятисемилетняя вдова. Она же и убирала в доме с тех пор, когда Анна слегла в последний раз. Эта веселая англичанка уходила каждый вечер в восемь и возвращалась на следующее утро ровно в семь, и Сарина находила в ее постоянно хорошем настроении настоящее противоядие против суровости слуги-китайца. Зен спал в маленькой комнатушке рядом с кухней и занимался покупками и прочими домашними обязанностями, включая уход за садом.
Работы для слуг в доме было немного – у Льюиса Дина не было друзей, к которым он бы ходил в гости, и никто также не приходил к нему с визитом. Сплетничая с другими нянями, Сарина выяснила, что их хозяева ведут совершенно иную жизнь, посещая разгульные вечеринки и деля остальное время между скачками, игрой в поло и крикетом.
Последний раз потянувшись, Сарина откинула одеяло и наконец встала. Просмотрев свой небогатый гардероб, она почему-то выбрала самое новое и самое элегантное платье, которое недавно купила, получив жалованье. Одеваясь, Сарина тихонько запела, думая о предстоящем визите к мадам Блю и Мэй, с которыми она проводила каждый воскресный день. Сражаясь с одной особо непослушной пуговицей, она нахмурилась и замолчала, думая, как сильно сдала мадам Блю за последние два месяца.
Мадам уже не могла сама застегивать пуговицы. Наклониться вперед стало для нее сейчас невыполнимым делом, и каждый раз, когда Сарина видела ее, ей казалось, что у мадам
