– И чем может тебе помешать этот слабый, беззащитный старик? Чего ты боишься, я не понимаю.
– Чего боюсь?.. Можно всего бояться в моем положении. Мужчина всегда лишний при подобных обстоятельствах.
– Однако что же ты намерен делать?
– Да я еще и сам пока не знаю… Во всяком случае, теперь придется идти до конца.
– Ах, ты пугаешь меня, Марсьяк!
– Советую не забывать, что меня зовут Арманом, и быть осторожнее впредь! – сердито кинул ей Марсьяк.
– Но мы теперь одни, никто не может нас слышать. И согласись, что прежде чем остаться твоей сообщницей до конца, должна же я знать, на какое преступление ты идешь.
– Согласен. Слушай.
И Марсьяк приступил к изложению своего плана.
– Нечего, конечно, повторять тебе, что мы прогорели, прожились и проелись окончательно.
– Я это слышу уже в сотый раз, – вздохнула Сусанна.
– Я же не виноват, Сусанна, что твои вечера не пошли в ход. Ланскнехт и баккара – приманка неплохая, да, видно, перевелись простаки… А ведь надо же как-нибудь выпутаться из долгов, встать опять на ноги, как прежде. Вот я и придумал…
– Что же ты придумал? – спросила Сусанна.
– Я и придумал воспользоваться подходящим случаем! Я, видишь, знал из верных источников, что сын баронессы д'Анжель уехал из Франции пятнадцать лет тому назад. Знал я и то, что он должен был теперь вернуться… Стоило только занять его место – я это и сделал. Слепая мать, молоденькая дочь, никогда не видавшая своего брата, – чего же лучше?
– Пока обстоятельства, действительно, благоприятны, – задумчиво проговорила Сусанна. – Ну, а если сын, настоящий сын, вернется, – что тогда?
– О! Я человек предусмотрительный и осторожный…
– Где же он, этот человек?
– Должно полагать, что покоится в чаще Медонского леса, – с недоброй усмешкой сказал Марсьяк.
– Убит?! – с ужасом вырвалось у Сусанны.
– Уж и убит… Разве убивают в наше время?
– Говори тогда яснее, я тебя не понимаю.
– Я следил за этим человеком с самой минуты его приезда, но еще и сам не знал, как бы от него отделаться. Сама судьба явилась мне на помощь. Лишенный удовольствий и развлечений столько лет, человек этот захотел заглянуть в одно из увеселительных заведений Парижа, захотел вспомнить прошлое, которое именно и погубило его.
– Но почему ты все это знаешь? – удивилась собеседница.
– Этого я не могу тебе сказать.
– Секрет… Тайны между мной и тобой? Кажется, их не должно быть. Конечно, если под этим кроется какое-нибудь доброе дело…
Марсьяк улыбнулся, но не ответил. Сусанна знала, что расспросы будут бесполезны, и потому не настаивала.
– Итак, я продолжаю… Едва только человек этот показался у Бребана, – я уже был там. Завязалась ссора… Дело дошло до дуэли. Викарио был секундантом… И, таким образом, все обошлось благополучно. От этого человека остался труп и две строки, говорящие о самоубийстве.
– А если он не умер?
– Это безразлично, все его бумаги у меня, понимаешь – все. Сунься он сюда – я его выгоню, как клеветника, как наглого обманщика. Да и к тому же ты можешь быть совершенно спокойна на этот счет: человек этот, если и остался жив, не поднимет шума из-за собственных расчетов.
– Все та же тайна, которой я не должна знать, – усмехнулась Сусанна.
– Да, та же тайна, – подтвердил ее сообщник. – Обстоятельства, как видишь, сложились весьма благоприятно. Я покоен… Ты ведь объяснила внезапный отъезд наш из Парижа так, как я сказал тебе тогда?
– Да. Я отдала Викарио ключ от своей квартиры и передала ему твое письмо; но сама я не читала этого письма.
– Я написал ему, что мы уезжаем на время в Лондон, что раненый оправился настолько, что через три дня после дуэли мог уже выехать из Парижа.
– Значит, мы с тобой теперь в Лондоне? – засмеялась Сусанна.
– Да, для всех наших парижских знакомых – мы в Лондоне. Нам надо скрыться на некоторое время, чтобы внезапная перемена в наших средствах и образе жизни не так резко бросалась в глаза. Придется пожить пока здесь.
– Но что же ты будешь здесь делать? – спросила Сусанна. – В известный момент, в момент весьма недалекий, старая баронесса должна умереть… Ну, положим, от горя, как старик барон. А у девчонки, конечно, грудь слаба, и она тоже поживет недолго.
