– Человек в балахоне – Соловьев? – Кирилл Мефодьевич звякнул чашкой о блюдце.
– Нет, это кто-то еще, – возразил Евгений.
– Тот, в подвале, не был похож на Андрея, – поддерживая его, пролепетала Вера.
– А-а, ну-у тогда – конечно, – саркастично протянул Феликс. – Мы просто не знали, а на самом деле Соловьев был одним из миллиона телепатов, для которых влезть сразу в пять голов – плюнуть и растереть! Неужели никто не обратил внимания на почерк?! Это же его коронный номер! Сплетать сознания людей в змеиные клубки!
Вера была просто в шоке. Она побледнела и медленно сползла с колен Евгения на ковер.
– Сошников, молчать, – едва сдерживаясь, приказал майор.
– Ты со мной не согласен? – Феликс запрокинул голову к потолку. – Андрей Васильеви-ич, ау! Как слышите, прием! Скажите этим теоретикам, что вы на связи…
Все невольно замолчали и прислушались, но ответа не последовало. В гостиной наступила гробовая тишина. Затих даже Федор.
– Феликс, ты не прав, – нарушил молчание матронарм. – Вряд ли это был Андрей…
– Тихо! – вдруг потребовал разгоряченный Сошников. – Слышите? – Он обвел вопросительным взглядом всю компанию.
– Нет, – за всех ответил Сноровский.
– Вот именно, – Феликс подскочил к дивану и склонился над Федором. – Он не дышит!
– Переверните на живот! – вскакивая с кресла, крикнул Евгений.
– Зря доктора не прихватил, – пробормотал Сноровский, присоединяясь к Сошникову. – У пьяных такое запросто. Стошнит, вырвет, а он даже не проснется и так и лежит на спине. Захлебнуться – проще простого… Что там?
– Да вроде бы чисто, но ведь он не дышит! – Феликс беспомощно толкнул перевернутого Федора руками в спину. – Курилович, просыпайся! Дыши, алкоголик!
– Вот до чего доводит отсутствие дисциплины, – сокрушенно проронил Иван Павлович. – Распустил я вас…
– Где аптечка? – деловито осведомился Евгений. – Там должна быть трубка.
– А как ее вставлять, ты знаешь? – не оборачиваясь, спросил Сошников. – Надо, наверное, сделать искусственное дыхание… – Он снова перевернул пострадавшего, зачем-то расстегнул на его груди рубашку и оглянулся: – Вера, тебе это будет проще…
Веры на месте не было.
– Вера!
Девушка показалась из кухни с ванночкой для льда в одной руке и полотенцем в другой. Она молча подошла к дивану и, отстранив Сошникова, высыпала лед на грудь Федору. Затем она открыла его рот и, обмотав пальцы полотенцем, сильно дернула пациента за язык. Федор захрипел и согнулся чуть ли не пополам. Лед скатился за пазуху, и он, закашлявшись, смешно подпрыгнул. Синюшная бледность с его лица тут же исчезла, а мутные глаза наполнились слезами и выпучились.
– Вы… – Федор кашлял, как закапризничавший мотор. – Вы… озверели… все… что ли?
– Мы тебя от смерти спасли, – снисходительно пояснил Феликс, вкладывая в руку Куриловича отнятое у Веры полотенце. – Ты одной ногой уже стоял в могиле… Синий весь был, как цыпленок табака.
– Я? – Федор уставился на Сошникова, как на привидение.
– Ну, – уже не так торжественно подтвердил Феликс. – Нажрался тут до потери пульса…
– Рюмкой… коньяка? – Курилович почти прекратил кашлять и вытер губы. На полотенце остался красный след. – Сер-рафимы долбаные… Вы мне чуть не вырвали грешный язык…
– Как ты живешь-то, если с рюмки так далеко уезжаешь? – уже совсем неуверенно спросил Сошников. – Или рюмками ты пивные кружки называешь?
– Феликс, – позвал Евгений.
Он стоял у бара, держа двумя пальцами за горлышко бутылку «Арарата». Она была открытой, но почти полной. Сошников перевел взгляд на свое место перед камином. Там остался бокал и ополовиненная лично им бутылка водки. Другие сосуды стояли в баре и были запечатаны.
– Я просто, чтобы согреться, – привел последний аргумент в свою защиту Федор.
– Да как бы не так! – засуетился Феликс. – Мы же тебя, как бревно, по всей гостиной таскали!
– Я сам лег, – уверенно возразил программист, вытряхивая из-под полы остатки льда. – Тебе, кстати, тоже не мешает…
– Это, как сон во сне, – проводя ладонью по лицу, начиная от затылка, пробормотал Сноровский. – Вроде бы просыпаешься, но на самом деле это снова сон.
– Кошмар, – тихо сказала Вера.
– Проклятие, – уточнил так и не поднявшийся из-за стола Кирилл Мефодьевич.
– Провокация, – высказался Евгений. – Почему ваша Сущность не поступит более прямолинейно? Почему не нападет, не захватит наши души, ведь она такая…
– Какая? – матронарм покачал головой. – Не знаете? Вот и я не знаю, да и никто вам не ответит. Кого-то Проклятие подчиняет без его согласия, кого-то обходит стороной, остальных заманивает, будто желает, чтобы они пришли добровольно – осознанно или нет, но обязательно сами. Если бы мы знали – почему? – то
