– Все равно, без Соловья Борис бы не справился, – упрямо возразил Сноровский.
– Может, и так, – Безносов пожал плечами. – У тебя есть какие-то соображения?
– Все те же – сначала надо найти Соловьева. Ты же сам это предложил.
– Вот мы и возвратились из пункта Б в пункт А, – полковник встал и прошелся по кабинету. – Только не плюйся сразу. Сначала обдумай. Я тут все хорошенько проанализировал и все-таки вернулся к своим прежним сомнениям. Сильно уж он крутой, этот Призрак. Как в кино. Не бывает так в жизни. Понимаешь?
– Пока нет.
– Варианта два, либо он феномен, не жиже Соловья, либо они работают вдвоем, – Безносов оперся кулаками о стол и взглянул на Сноровского. – Иначе его кто-то когда-то все равно бы увидел.
– Не стыкуется, – Иван Павлович отрицательно покачал головой. – До поимки его не только видели, но и трогали – когда ловили, а теперь он вдруг стал неуловимым невидимкой…
– А я о том и говорю…
– Но! Ты забыл, что Соловьев его и ловил, вернее – помогал его поймать, и потерял лучшего друга…
– А после пришел к Призраку на свидание…
– Вот именно – пришел на свидание, о чем-то побеседовал и исчез. А спустя некоторое время Призрак сбежал и начал действовать еще более нагло и эффективно…
– Не понимаю, к чему ты клонишь, – все же стыкуется! Сговор, побег, совместная работа…
– С заклятым врагом?
– Смотря какая поставлена цель.
– Не может Андрей закрыть глаза на такое серьезное обстоятельство, как гибель Боба.
– Опять мы возвращаемся к высоким материям. Цинизм-романтизм. Почему ты так уверен, что Соловьев благородный романтик?! Думаешь, его не может захватить такая идея, что он похерит память о друге?
– Какая идея, например?
– А я почем знаю? Он же пришибленный во всю голову. Может, борьба с этим вселенским злом, как у келлов?
– Сеня, ты только что ответил на все свои вопросы и сомнения.
– Фу-у, – Безносов сел и откинулся на спинку кресла. – Ну ты и мутный тип! По-человечески объяснить не можешь?
– А я что, по-келлски объясняю?
– Видимо, да.
– Никакого Призрака нет, Сеня. Есть только Соловьев…
– Что? – полковник непонимающе улыбнулся.
– Соловьев, который, перед тем как лечь на дно, перенял опыт и привычки Призрака, там, «на дне», потренировался, а затем, всплыв, вытащил своего прототипа из-за решетки и закопал в ближайшем лесу.
– Новый Призрак и есть Соловьев? – наконец-то сообразил Безносов. – Но зачем ему понадобилось перевоплощаться в наемного убийцу? Он что, сдвинулся от перенапряжения?
– Вот это нам и предстоит выяснить.
– Черт! В поимке феноменов у нас маловато опыта…
– Ничего, кое-каким вещам Соловьев сам же нас и научил. Например, масштабному мышлению.
– Это как?
– Этого, Сеня, не объяснишь. Это надо попробовать самому. Но ты не волнуйся, ищи его своими методами, а мы применим свои, нестандартные…
– А я и не волнуюсь, – полковник взглянул на Сноровского с явным сомнением. – И с чего ты думаешь «нестандартно» начать?
– С мотива, – Иван Павлович усмехнулся, – с банального мотива…
*Очередной «вечер совместных размышлений» начался с шумного обсуждения новой вводной. На заявление Ивана Павловича о том, что Призрак и Андрей, скорее всего, одно лицо, группа отреагировала довольно бурно. Все заговорили одновременно и громко, отчего разобрать что-либо стало совершенно невозможно.
– Значит, так! – Сноровский настойчиво похлопал ладонью по столу, призывая всех к тишине. – Значит, так, многоуважаемые сотрудники, версия у нас есть, осталось понять, что же это нам дает.
– Абсолютно ничего, – категорично заявил Сошников. – Ну, подался Соловьев в Призраки, ну, плохо. Только это же версия, а не след. Город большой, он может скромненько жить в спальном районе, делать вид, что ходит на работу, здороваться с соседями, старушек через дорогу переводить…
– Возможно, нам придется исследовать проблему более тщательно, – высказался Кирилл Мефодьевич. – Зайти, так сказать, с другого конца. Понять, что же могло настолько сильно подействовать на мировоззрение Андрея Васильевича. Ведь это более чем странно, когда вполне приличный человек вдруг становится наемником, да еще не теоретически, а на самом деле – с руками по локоть в крови.
– Подействовать могло все, что угодно, – ответил Сноровский, – не забывайте о его особом даре. Это
