дыхание.
Брести по грязи оказалось занятием не менее тяжелым и нудным, чем вручную замешивать бетон. Я уже обливался восьмым или девятым потом, а до мэрии оставалось больше половины пути.
— Я не знаю, — ответила Юля, — но думаю, что, найдя их, вы сразу поймете, с чем столкнулись, настолько это должно не вписываться в земную обстановку.
Дойдя до высокого забора с выцветшим лозунгом: «Готовь сани летом, телегу зимой, а аэропорт ежедневно!», я остановился, чтобы, прислонившись к нему, перевести дыхание. Дальше путь лежал по более приличному, нежели грязь, размытому сочетанию глины и гравия.
— Попробуйте связаться с Максом, — попросил я Юлю. — Пусть бросит слежку за Васей, прилетит и установит, что за снайпер подгоняет меня к центру поселка таким вежливым постреливанием.
— Принято, командор.
Возможно, по мнению стрелка, я слишком долго отдыхал, потому что в забор со звучным щелчком впилась очередная пуля. Иду, родной, иду, только не волнуйся ты так…
У здания мэрии, затопленного по верхнюю ступеньку кирпичного крыльца, покачивались привязанные к водосточной трубе «моторки». В проеме распахнутого окна, свесив ноги наружу, сидел один из «администраторов» с большим черным значком и автоматом. Я попытался подойти к нему поближе, но вода подобралась к обрезу голенищ моих сапог, и я замер на месте.
— Тут у нас яма была, — заметив меня, без предисловий пояснил часовой. — Ты что, регистрироваться пришел?
Я кивнул и попытался рассмотреть внутреннее убранство дома местных властей поверх его плеча.
— Так регистраторша на обеде, — продолжил разъяснения парень. — Погуляй полчасика… Там вот, за клубом, полевые кухни стоят, можешь тоже почавкать…
— Спасибо, — я был бы, конечно, не прочь «почавкать», но на «Призраке». — А мэра тоже нет?
— Мэр-то есть, только у него и без тебя забот полон рот, — охранник, улыбаясь, сверкнул парой железных зубов, — или ты начальство какое?
— Нет, я доктор…
— А, так ты по вызову? Чего сразу-то не сказал? Заходи! Левее ступай, не боись, там мелко…
Зачем я напросился в мэрию? Чутье? Другого мотива у меня не было.
Тесное здание оказалось до потолка нашпигованным современной аппаратурой связи, оружием и какими-то коробками. Люди буквально протискивались по узким коридорам в нужных им направлениях. Влажный спертый воздух почти не циркулировал, хотя для максимального использования площади были сняты с петель все двери, а окна раскрыты настежь. Гам стоял неимоверный. Чувствовалось, что для координации действий всех служб городка прилагаются мощные усилия. Я наугад побрел вверх по грязной лестнице и, кое-как разминувшись с десятком спускающихся вниз людей, очутился на втором этаже перед единственной не снятой дверью. Наспех от руки написанная табличка гласила: «Орготдел». И это за дубовой дверью? Ну и шутники в местной Службе Безопасности.
Немного поразмыслив, я толкнул дверь и уверенно шагнул вперед. Если меня заманивали в мэрию, то именно сюда…
7
Земля. Два дня назад
Черная бесформенная тень бесшумно перетекла на несколько метров влево и, словно беспокоясь о чем-то, вздрогнула. Анна оглянулась. Сквозь абсолютно непроглядную темноту дождливой ночи даже свет фонаря пробивался лишь на десяток шагов, а увидеть что-то без подсветки представлялось вовсе нереальным. Она снова осветила собеседника и повторила заданный минутой раньше вопрос:
— Ты уверен, что оторвался от преследования?
— Да, — полушепотом ответила тень и снова вздрогнула.
— Мне нужны доказательства твоих разоблачений, — возвращаясь к теме прерванного разговора, сказала Анна.
— Вы мне не верите?
— Я тебе верю, но для остальных твои слова — пустой звук. Они даже не поверят в твое существование. Скажут, что я тебя выдумала, чтобы подтасовать факты нужным мне образом.
— Я считал, что вы доверяете друг другу…
— Не во всем, мой друг. Когда на карту ставится нечто большее, чем жизнь, — существование сложившейся Системы… Понимаешь? Всей Системы! …мне нужны неопровержимые доказательства.
— Хорошо, я понял, постараюсь…
— Постарайся, иначе нам с тобой достанется, — Анна отвела от тени луч фонаря и, не прощаясь, двинулась к группе стоящих немного выше по склону дощатых домиков.
— Кто здесь опять шляется? — не по уставу буркнул сидевший на ближайшем крыльце часовой и, щелкнув выключателем фонарика, осветил лицо приближающейся Анны.
— Я из Нагорного, — девушка подняла руку и прикрыла от света глаза.
— Вам, сударыня, по ночам лучше бы дома сидеть, — пожилой охранник вздохнул и отвел луч в сторону. — Есть дом-то?
— Не знаю, — Анна расстроено пожала плечами. — Раньше был…
— Да уж, — часовой сочувственно кивнул, — нынче любая крыша — родной дом. Ты чего из Нагорного-то сбежала? Порядки не понравились?
— Человека одного хочу найти…
— Эх, красавица, у нас и до потопа никого найти не получалось, а теперь… — старик удрученно вздохнул. — Лучше нового себе заведи или вообще забудь про любовь там всякую — спокойнее будет.
— Может быть, — пообещала Анна и, указав на дверь, спросила: — Можно войти?
— Да отчего ж нельзя? Можно, конечно. Заходи, обсохни. Там в углу свободный топчан, мой, стало быть, так ты не стесняйся, приляг.
— А вы?
— А… — охранник махнул рукой. — Мое дело стариковское — бессонница, покараулю еще…
— Здесь что, по ночам неспокойно?
— Было тихо, до вчерашнего дня, а прошлой ночью, почти под утро, стрельба какая-то неподалеку началась. Тут у нас человек сто, да бабы в основном с детишками. Днем-то они горластые, а по ночам, видишь, боятся. Охраняйте, говорят… А от чего их охранишь, если кругом вода и полная неразбериха? От каких таких врагов? Непонятно…
Анна, миновав словоохотливого часового, прошла в тесную комнатку и, скинув плащ, на ощупь нашла свободный топчан. В душном помещении посапывало не меньше десятка человек. Анна села на жесткую постель и, прислонившись к теплой деревянной стене, прикрыла глаза. Спать не хотелось, хотя устала она за сегодняшний день сильно.
Тень. Вот что не давало ей расслабиться и уснуть. То, что нашла тень, стоит больше, чем все часы отдыха в жизни. Если доложить об этом в Совет, то разразится не просто скандал, поднимется десятибалльный шторм, и выплыть из него не сможет никто. Впрочем, возможен и другой вариант: ее попросят забыть обо всем, что она узнала, и отправят материалы в секретный архив. Оставаясь по происхождению клайром, Анна давно перестала питать иллюзии насчет главенства Великого Долга над всем на свете. Сначала этому способствовала служба в Планетарной Разведке, где понятие Долга толковали, как удобно с точки зрения целесообразности, затем — работа в специальной службе Совета Галактики, где о Великом Долге отзывались с нескрываемым пренебрежением; как об эффективном инструменте, а не законе существования. Перед угрозой переворота Совет не станет размениваться на мелочи. Скорее всего, ее заставят промолчать. И скорее всего, при помощи «промывки мозгов». «Ни за что, — решила про себя Анна. — Стать скучной домохозяйкой, не помнящей ничего о своей прошлой жизни?! Нет, нет и еще раз — нет!» Но тогда меры могут быть более радикальными. Задумавшись о таком развитии ситуации, она поняла,
