Дверь тотчас отворилась, оттуда вышел давешний парень в тельняшке. Мне бросились в глаза его руки: они были все в чем-то красном.
– Чего тебе надо, мужик? – спросил он.
– Но… Это 77-й дом? Мне здесь назначено. В половине восьмого…
– Щимо! – раздался тот самый диковинный голос, и на Коха вышел еще один – колченогий и узкоглазый.
Мы с Терентием долго разбирались, что за слово он произнес, и сошлись на том, что это не что иное, как «чмо» – ругательство, смысл которого неясен, вообще значит «слабак», говорят еще «чмо болотное», «человек Московской области», интеллигент вообще.
– Мужик, ты видишь, никого нет? – спросил этот, в тельняшке.
– Никто не отвечает, – возразил Кох, – однако, я полагаю…
– Щимо пиредыполагает, а пилавсостав ырасыполагает! – закричал косоглазый, при этом вдыхая в себя воздух и расширяя глаза – насколько это вообще позволяло.
Тут из-за первых двух вышли еще двое.
Один со словами:
– Убивать и жечь! Резать, больше ничего не поможет!
А второй со словами:
– Какой базар? – пошел прямо к Коху.
Он был в грязном пальто, по-моему, на голое тело. Наткнувшись на Коха и посмотрев на него, он отшатнулся и выхватил из-за пазухи топор, при этом чуть не упал навзничь. Едва удержав равновесие, он размахнулся – но топор слетел с топорища и, описав большую дугу, с криком:
– Есть Бог! – влетел в окно второго этажа, разбив его вдребезги.
То есть, разумеется, не топор кричал, а его владелец, который при этом, держа топорище, свалился на клумбу. Одновременно с грохотом разбившегося стекла прозвучал визг нескольких голосов – это жильцы побежали спасаться. Видимо, от них в «Чуг. мысль» и попала каменная версия.
Тут из дверей вышел еще один. Не глядя ни на кого, он вывалил в траву освежеванный труп собаки и повернулся лицом к забору. Под мышкой он держал свернутую белую шкуру.
Кох сказал:
– Изверги… Подлецы…
И склонился над освежеванным трупом. Вот тут кто-то и выхватил у него эту стенгазету, которую он принес.
Судя по обстановке, намеревались лишь развернуть ее и посмотреть. Самое большее – надеть ему на голову, ударом сверху. Но из рулона неожиданно вылетела бутылка. Коньяк. Ну, и разбилась об асфальт. Не знаю, нужны ли тут комментарии.
Кох отступал и свалился. Его взяли за ноги – сначала этот, наиболее пьяный – он хотел покружить и даже сказал: «Карусель, карусель», – но Кох для него был тяжел, он только волочил и топтался. Тут колченогий крикнул: «Опа, взяли!» – и вместе они оторвали тело от земли, но тут же их повело, они начали падать. Кох сделал пол-оборота – до угла дома – и ударился головой.
С криком: «Лови мента!» – они кинулись к Епротасову. Тот неожиданно побежал. Они поняли, что не догнать, и схватили меня.
Я закричал:
– Я маляр!
Передо мной была косоглазая морда с оскаленными клыками, я боялся, что он не поймет. Но подошел парень в тельняшке и отодвинул всех.
Осмотрев меня, он только заметил:
– Что-то не похож ты на маляра…
Странное свойство психики! Мы смотрели друг на друга, перед мысленным взором моим пронеслись паспорта, кисти, ведра – но я ждал, затаив дыхание, ждал, что он скажет.
Тут прибежали ребята, стали говорить, что я точно маляр, выворачивали мне руки, показывая пятна белил (ведь еще утром я красил рамы на даче). Все были сильно пьяны.
Потом собрался народ и стал говорить, что Кох прошел всю войну, что он не обидел мухи, и т.д. и т.п.
Из дома № 77 вышел Ипат, и его тут же взяли.
Как показывает экспертиза, Кох был мертвый, когда его ударили головой. Откуда и пошла эта сплетня, что он проделал весь путь, будучи мертвым.
Или еще – что Ипат спустил его с лестницы, т.е. они поссорились из-за бабы. Обидно, что Епротасов отнекивается. Мол, загораживали дома, а когда подошел, Кох был мертв, и т.д.
Неожиданно подтвердился ребенок. Я думал, что это аллегория прокурора. В грудь себя кулаком ребенок, конечно, не бил, а просто шел с отцом, и между ними имел факт примерно такого разговора:
– Антоша, закрой ротик.
– Папочка, что они делают! Бедного дядю бьют!
– Пьяные, ну их, пойдем. Не смотри. Пьяные, шалят и т.п.
Надеемся, что теперь картина является полной.
Таким образом, факты нами изложены. Теперь ваше дело. После некоторых раздумий мы решили воздержаться от дальнейших комментариев, поскольку двоякое толкование, на наш взгляд, исключено.
В заключение, поскольку осталось место, мы хотели бы раскрыть последнюю карту и задать, в свою очередь, вопрос. Целью его является смещение акцентов поисков. Ибо главный вопрос сегодня, на наш взгляд, не есть «кто», или «что», или «за что», или «в чем», или другой какой-нибудь подобный, предполагающий сидячее, стоячее или даже лежачее положение. Тем более что на все это уже даны ответы. (В чем счастье? В борьбе. За что? За жизнь, честь и свободу будущих поколений. Что делать? Ликвидировать третий период. Кто виноват? Как – кто виноват? Вы. Вы же и виноваты, и больше некому, и т.д.).
Вопрос, на который не получено ответа, звучит так: где?
Алена! Кажется, что и ты о нас думаешь иногда.
Не будь жопой, отзовись… Алена Ивановна, где ты?
Солярис-3
1.
Оперативный дежурный позвонил в 21.00.
– Дали горючее. Завтра в семь выезд. От тебя нужен человек с лопатой. Спирт есть?
– Немного было…
– Подкинем.
Положив на рычаг трубку, я сел на диване, где уже начал задремывать перед звонком оперативного, вытер руками лицо. Потом резко встал; минуя проход в ванную, подошел к входной двери; помедлив, открыл ее, выглянул за порог.
От бетонных стен веяло пустотой и холодом. В глубине коридора я увидел неясно очерченную, почти сливающуюся с полумраком фигуру. Блеск белков напомнил мне механика из нашей лаборатории.
– Гриша, ты? – спросил я.
– Ну, я.
Загремел мусоропровод.
– Ты завтра свободен?
– А что?
– Горючее дали.
– Мы же с тобой ездили три дня назад. Тебе что – больше всех надо?
– Лопата по крайней мере у тебя есть?
– Нет.
Закрыв дверь, я двинулся к лифту.
– Вилли! – окликнул меня механик.
Я поглядел на него.
