ходит. Отсидел свое, а спектакль не разрешил. Почему? Не говорит. Мы тогда как раз 'Мцыри' ставили. Я сам делал инсценировку. Не понравился ему Лермонтов. И все-е-е!.. Спектакль не выпустили! Один, второй не разрешили. Декорации под дождем размокли. А труппа-то народная, без зарплаты, на одном энтузиазме. Протестовали, шумели, ходили жаловаться к такому же чиновнику. Не помогло. Ну и развалился театр. А вы говорите, будущее!..
Не спросись, он слез со своего трона, возбужденный, бледный, с глазами, извергающими лаву огня. Заходил по мастерской, сжимая большие кулаки. 'Пугачев. Вот таким его и сделал Климов', - подумала с восхищением Вера. Потом он заговорил поспокойнее:
- А года через три я того плюгавенького, похоронившего наш первый народно-героический театр, случайно встретил здесь, в Москве. И где вы думаете?.. В лавчонке торговал. Лавочником оказался, подлец. Видали?! Вот его истинная профессия - торгаш. А он в искусство полез. Он мне, художнику, делал свои руководящие указания и наставления… Лавочнику Пугачев опасен, торговцу он страшен!
Лицо его, точно изваянное из глыбы белого мрамора, сияло, освещенное огнивом глаз, оно жило, дышало, играло каждой морщинкой, сохранившей в себе прожитое и пережитое. А Климов продолжал бросать то на Посадова, то на Пугачева острые вдумчивые взгляды и говорил походя, между делом:
- Вы, Верочка, не принимайте его слова за чистую монету. Он - артист, и скепсис его - игра. Он был и остается художником. Бунтарь. По секрету скажу вам, что он уже создал народный театр на заводе 'Богатырь'. Вот теперь, недавно, в этом году.
- Только начинаю, - поправил Посадов. - Но лавочник уже лезет. Свой репертуаришко сует, копеечную дребедень, драмоделье на мелкотемье. А я хочу дать инсценировки Николая Островского, Тургенева, Горького, Фурманова. Я покажу им Котовского и Доватора, Александра Матросова и Зою. Я дам им классику, чтоб сцена сверкала не только могучей мыслью, но и жемчугом русской речи, которую мы уже довольно испохабили, потому что у лавочника вместо жемчуга - стекляшки. Иностранную хотите? Пожалуйста. Только не Ремарка. Я Жан Кристофа им готовлю. И что вы думаете? Морщатся… Жан Кристоф, оказывается, не по вкусу лавочнику!..
- А вы все-таки к нам лучше приезжайте, - сказала Вера. - У нас вам никто не помешает.
- Вы решили возвращаться? - перебил Климов быстрым вопросом.
- Да, я решила, - ответила Вера, и решение ее почему-то созрело именно здесь, в мастерской скульптора.
- Жаль, - произнес Климов. - А я хотел вас лепить.
- Меня? - Вера удивленно взмахнула бровями. Вспомнила: Балашов никогда не предлагал ей позировать. - А что я такое значу?
- Наш современник, в котором живет гармония внешнего и внутреннего, - ответил скульптор. - Впрочем, я, пожалуй, приеду к вам в совхоз. Там есть герои?
- Есть хорошие люди, как и везде, - ответила Вера и после небольшой паузы добавила: - Приезжайте, будем рады.
- А как вы считаете, мое искусство понравится сельской молодежи? Приемлет она его? - лукаво взглянув на Веру, спросил Климов. Вера удивлена:
- Да что вы, Петр Васильевич? Странный вопрос. По-моему, ваше искусство любят все, потому что это искусство настоящее, всем понятное, оно волнует…
- Вы по-английски читаете? - снова спросил Климов.
- Нет, - ответила Вера, подняв на него ожидающий взгляд.
- Вот статья. - Климов взял лежащий у него на столе иллюстрированный журнал, издающийся в США. - Год тому назад по мастерским некоторых наших художников и сапожников рыскал денежный американский турист Гарри Лифшиц. Кое-что покупал для смеха.
- Я слышала, - вставила Вера.
- Вернувшись к себе на родину, этот 'специалист по русскому искусству' напечатал статейку, грязненькую, вонючую. Вот что он пишет, между прочим: 'Так называемый социалистический реализм, который наиболее ярко представляет скульптор Климов, все меньше находит в России поклонников и почитателей. Пожилым людям он просто надоел своим желанием 'учить' и 'воспитывать'. Молодежь демонстративно третирует это искусство, она его попросту не принимает'.
- Да мало что он может написать. Они все время пишут о нас всякую похабщину, А нам что от этого, - заговорил невозмутимо Посадов. - Откуда ему знать нашу молодежь.
- Нет, вы послушайте дальше: 'Подпольно, негласно в Советском Союзе существует другое искусство, созвучное нашему веку. Мне посчастливилось побывать в гостях у некоторых представителей нового русского искусства и приобрести несколько довольно милых и оригинальных работ'. Дальше этот Лифшиц демонстрирует образцы нашего 'нового' искусства, загнанного в подполье. Вот рисунки некоего Ильи Семенова. И рядом скульптура покойного Константина Балашова. - Климов протянул журнал Посадову: - Извольте полюбопытствовать.
Вера вместе с Посадовым начали рассматривать иллюстрации к статье Лифшица, а Климов беспокойно и взволнованно заходил по залу. Всякий раз, показывая кому-либо из своих друзей эту статью, он приходил в состояние крайнего возмущения. Посадов раскатисто хохотал:
- И вы думаете, это всерьез? Этот мальчишка Семенов всерьез занимается подобной ерундистикой?! Думаю, что нет. Специально напачкал для американского коллекционера.
- А Балашов? Он не мальчишка, - сказал Климов. - Нет, друзья мои, напрасно вы так легкомысленно и беспечно относитесь к этому возмутительному факту, напрасно.
Вера хотела было сказать, что ничего подобного у Балашова она не видела, что Константин Львович - ее отчим. Но… Нет, она не хотела в этом признаться Климову, и именно сейчас. Тогда надо было бы объяснять, рассказать о своих отношениях с Константином Львовичем. Зачем старое вспоминать? Сейчас это вовсе ни к чему. В журнале были воспроизведены две ультраформалистические работы Балашова. Вера даже подумала: не фальсификация ли здесь? Ничего подобного она не видела у Константина Львовича и потому не верила, чтобы он опустился до такого маразма. Правда, мать ей рассказывала, что был еще в прошлом году у них американец, что-то купил у Константина Львовича, хорошие деньги уплатил.
- Да он-то, писака этот, небось твоего искусства и не знает, - сказал Посадов. К статье Лифшица он относился по пословице: 'Собака лает - ветер носит'.
- Был он и у меня, - сообщил Климов. - Поговорили мы с ним, даже поспорили.
- На каком же языке дискутировали? - Посадов опять взял из рук Веры журнал.
- На русском, - ответил Климов. - Он-то из наших, из эмигрантов. Не то в двадцать седьмом, не то в тридцатом году вместе с родителем своим драпанул за кордон.
- А в общем все это ерунда. - Посадов небрежно бросил журнал на тахту. Он видел, что Климова разговор этот расстраивает и, чтобы как-то отвлечь и забыть неприятную тему, решил рассказать что- нибудь забавное. У него всегда 'про запас' найдется интересный эпизод из театральной жизни. - Вот я вам расскажу, что такое актер. Недавно двое парней - молодые актеры, способные ребята, я их хорошо знаю, получили отпускные за два месяца. Конец сезона - время летних отпусков. Ну так вот: денег не так много, но для них двухмесячный оклад - это деньги! Пошли по такому случаю в 'Арагви'. Выпили по стопке, а тут, на тебе, свет выключают, их гонят. Потому как одиннадцать часов - ресторан закрывается. А они только-только во вкус начали входить. Но, что поделаешь, порядок есть порядок! Вышли на улицу и обсуждают создавшееся положение. А тут швейцар возьми, да и подскажи: в аэропорту, во Внукове, говорит, ресторан всю ночь работает. Они и уцепились за такую идею. Быстренько поймали такси - и во Внуково. Приезжают, а там ресторан на ремонте. Как не повезет, так не повезет. Выругались, стоят и обсуждают, где б достать рюмку водки. И конечно, ругают того, кто придумал закрывать рестораны в одиннадцать часов. А тут кто-то из пассажиров подсказал: 'А у нас, говорит, в Ленинграде, есть ночные рестораны'. - 'Что, что есть? Нам, говорят, от этого не легче. Не поедешь же в Ленинград за рюмкой водки'. А тот: 'Зачем, говорит, ехать? Ехать долго, а на ТУ-104 через сорок минут будете в Ленинграде'. Опять идея. 'А что, говорят, это мысль! Летим!' Сказано - сделано. Что артисту стоит? Настоящий артист не знает невозможного. Взяли билеты, и в Ленинград. На другой день возвращаются домой. В карманах пусто. А впереди целых два месяца, попробуй пожить без денег. Что ж, ребята не унывают: вместо отдыха мотаются по концертам, а то пошли к художникам в натурщики. Вот до чего дошло!..
Климов смеялся весело и добродушно, действительно позабыв о статье.
