Кум Булава, синьор, порасскажет вам кое-что. Человек он старый, разум у него уж не такой острый, как мне бы, в божьей помощью, того хотелось бы. Но, даю слово, человек он честный, с головы до пят.
Да, благодарение богу, человек я честный: любого старика возьмите — честнее меня не будет.
Сравнения тут ни при чем: поменьше слов, кум Булава.
Какие вы, однако, канительщики, братцы!
Вашей чести угодно нас так называть, хотя мы всего лишь смиренные принцевы слуги. Однако скажу по совести: будь у меня этой канители столько, сколько у короля, я всю бы ее предоставил вашей чести.
Всю канитель — мне? Ого!
Да, и будь ее даже на тысячу фунтов больше, потому что у вас в городе такая превосходная
Также и я.
Но я хотел бы знать, что вы имеете мне сообщить.
Так что, ваша милость, наша стража нынче ночью — не при вас будь сказано — изловила парочку таких мошенников, каких в Мессине еще не видывали.
Добрейший старик, синьор, любит потолковать. Как говорится, старость в двери — ум за двери. Господи прости, много чего на своем веку видывал. — Правильно сказано, кум Булава, правильно, — божий ты человек! А все-таки, если двое на одной лошади едут, так кому-нибудь приходится сидеть позади. — Честнейшая душа, ваша милость, честью клянусь: мало таких найдется из тех, что хлеб жуют. Но, благодарение богу, не все люди бывают одинаковы. Так-то, соседушка.
Действительно, братец, ему за тобой не угнаться.
Это уж божий дар.
Я должен оставить вас.
Одно словечко, ваша милость: наша стража действительно задержала две
Допросите их сами и принесите мне потом протокол. Я сейчас очень занят, вы сами видите.
Все исполним в аккуратности.
Выпейте по стакану вина перед уходом. Прощайте.
Ваша милость, вас ждут, чтобы вы вручили вашу дочь жениху.
Иду-иду. Я готов.
Сходи, кум, за Франсисом Угольком, вели ему принести в тюрьму перо и чернильницу: мы там учиним допрос этим молодцам.
