— Здесь сто тридцать две комнаты, шестьдесят девять вспомогательных помещений, двадцать восемь каминов и тридцать две ванные комнаты.
— Здесь, наверно, часто моются.
— Президент Вашингтон лично следил за постройкой Белого дома. Он был единственным президентом, который не жил в Нем. — Я его не осуждаю, — пробормотал Тим. — Чертовски большой дом.
Покраснев, Мэри толкнула его в бок.
Экскурсия продолжалась почти два часа, и в конце вся семья Эшли была поражена и измотана.
«Здесь все началось», — подумала Мэри, — «и я буду частью этого».
— Мам?
— Да, Бет.
— У тебя странное выражение лица.
Звонок из канцелярии президента раздался на следующее утро.
— Доброе утро, миссис Эшли. Президент Эллисон спрашивает, не смогли бы вы встретиться с ним во второй половине дня?
Мэри растерялась.
— Да… Я… Конечно.
— Вам будет удобно в три часа?
— Разумеется.
— Лимузин будет ждать вас у входа в отель без четверти три.
Пол Эллисон встал, когда Мэри ввели в Овальный кабинет. Он пожал ей руку, улыбнулся и сказал:
— Наконец-то вы здесь!
— Я очень рада, господин президент. Для меня это очень большая честь.
— Садитесь, миссис Эшли. Можно, я буду называть вас Мэри?
— Конечно.
Они сели на диван.
— Вы будете мой доппельгангер, — сказал президент. — Вы знаете, что это такое?
— Это что-то вроде духа живого человека, идентичного другому.
— Правильно. Это про нас. Вы представить себе не можете, с каким удовольствием я прочитал вашу последнюю статью, Мэри. Такое впечатление, что я сам ее написал. Очень многие не верят, что наш план «народной дипломатии» сработает, но мы с вами покажем, что они ошибаются.
«Наш план народной дипломатии. Мы с вами. Какой очаровательный человек», — подумала Мэри. Вслух она сказала:
— Я сделаю все, что может вам помочь, господин президент.
— Я рассчитываю на вас. Очень рассчитываю. Румыния будет для нас испытанием. После смерти Марина Грозы ваша задача усложняется. Если мы сможем там закрепиться, то сможем усилить наши позиции и в других коммунистических странах.
Полчаса они обсуждали некоторые аспекты плана президента, и наконец Пол Эллисон сказал:
— Стэн Роджерс будет постоянно в контакте с вами. Он стал вашим большим поклонником. — Он протянул ей руку. — Удачи.
На следующий день Стэнтон Роджерс позвонил Мэри.
— Завтра в девять утра у вас запланирована встреча с председателем сенатской комиссии по иностранным делам.
Комитет по иностранным делам располагался в «Дирксен Билдинг». Над дверью в здание висела табличка «КОМИТЕТ ПО ИНОСТРАННЫМ ДЕЛАМ СД-419». Председатель был импозантный мужчина с проницательными зелеными глазами и манерами профессионального политика. Он встретил Мэри в дверях.
— Я — Чарли Кэмпбелл. Рад встрече с вами, миссис Эшли. Я столько слышал о вас.
«Хорошего или плохого?» — подумала Мэри.
Он провел ее к креслу.
— Кофе?
— Нет, спасибо, сенатор. — Она так нервничала, что едва ли смогла бы удержать чашку в руках.
— Ну что ж. Приступим к делу. Президент хочет назначить вас послом в Румынию. Мы, конечно, окажем ему всестороннюю поддержку. Один вопрос: как вы сами считаете, вы способны занять этот пост?
— Нет, сэр.
Ее ответ застал его врасплох.
— Извините, миссис Эшли?
— Если вы имеете в виду, есть ли у меня опыт дипломатической работы, тогда я не способна. Однако мне говорили, что треть наших дипломатов были людьми, не имевшими подобного опыта. Чем я располагаю, так это знаниями о Румынии. Я знаю ее экономические и социальные проблемы, политическую обстановку. Я думаю, что смогу улучшить их представления об американцах. «Да», — удивленно подумал Чарли Кэмпбелл. — «Я-то ожидал встретить дурочку». Еще до встречи с ней Кэмпбелл настроил себя против Мэри Эшли. Он получил распоряжение сделать так, чтобы комиссия одобрила ее назначение несмотря ни на что. В коридорах власти ходило много разговоров о какой-то деревенщине, которую президент откопал в богом забытой дыре под названием Джанкшн-Сити.
«Однако она всех нас удивит», — подумал Кэмпбелл.
— Встреча с членами комиссии сената состоится в среду в девять часов утра.
Накануне слушаний в комиссии Мэри охватила паника. «Дорогой, когда они будут спрашивать об опыте моей работы, что я им скажу? Что я домохозяйка из Джанкшн-Сити и что три раза подряд занимала первое место по катанию на коньках? Я не знаю, как мне быть. Если бы ты был рядом».
Тут ее словно обожгло. Ведь если бы Эдвард был жив, ее бы тут не было. «Я спокойно бы сидела дома с мужем и детьми».
Слушания проходили в зале сенатского комитета по иностранным делам. Все пятнадцать членов комитета сидели напротив стены, на которой висела огромная карта мира. Слева располагалась пресса, а в центре — места для зрителей. По углам стояли телевизионные камеры. Зал был набит до отказа.
Пит Коннорс сидел в последнем ряду. Когда вошла Мэри в сопровождении детей, в зале воцарилась тишина.
На ней был темный костюм и белая блузка. Детей удалось заставить снять джинсы и свитера и одеться более пристойно.
Бен Кон, сидевший за столом для прессы, смотрел, как они шли по проходу. «Господи», — подумал он. — «Прямо как с обложки журнала». Служащий посадил детей в первый ряд, а Мэри проводил к свидетельской трибуне. Она стояла, освещаемая юпитерами, пытаясь скрыть свое волнение. Слушания начались. Чарли Кэмпбелл улыбнулся Мэри.
— Доброе утро, миссис Эшли. Спасибо, что пришли на заседание комитета. Приступим к вопросам.
Сначала шли простые вопросы.
— Имя?…
— Вдова?…
— Дети?…
Вопросы были легкие и успокаивающие.
— Согласно тому, что вы только что нам рассказали, миссис Эшли, последние несколько лет вы преподавали политические науки в Канзасском университете?
