Увидев Мэри, он подошел к ней.
— Добрый вечер, госпожа посол. — Он взял ее руку и задержал в своей дольше, чем это было надо. — Как я рад, что ваша страна согласилась предоставить нам этот заем.
— А мы рады, что вы разрешили представителям духовенства посетить Соединенные Штаты, Ваше Превосходительство.
Он небрежно помахал рукой.
— Румыния — не тюрьма. Здесь каждый может ездить, куда захочет. Моя страна является символом социальной справедливости и демократии.
Мэри подумала о длинных очередях у магазинов, толпе в аэропорту, евреях, стремящихся эмигрировать.
— Вся власть в Румынии принадлежит народу.
«В Румынии есть концентрационные лагеря, которые нам не показывают».
— Со всем уважением к вам, господин президент, хочу заметить, что сотни, а может, и тысячи евреев хотят покинуть Румынию. Ваше правительство не дает им визы.
Он нахмурился.
— Это диссиденты. Возмутители спокойствия. Мы оказываем миру услугу, что не выпускаем их, держим все время под контролем.
— Господин президент…
— Здесь к евреям относятся лучше, чем в любой другой стране «за железным занавесом». В 1967 году после арабо-израильской войны Советский Союз и все остальные страны Восточной Европы разорвали дипломатические отношения с Израилем. Все, кроме Румынии.
— Я знаю об этом, господин президент, но факт остается фактом…
— Вы уже попробовали черную икру? Она просто великолепна.
Луи Дефорже предложил заехать за Мэри, но она сказала, что ее довезет Флориан. Она позвонила доктору и предупредила, что задержится. Ей надо было вернуться в посольство и написать отчет о беседе с президентом Ионеску.
В посольстве дежурил Ганни. Морской пехотинец отдал ей честь и открыл дверь. Мэри прошла в свой кабинет и зажгла свет. Она остановилась как вкопанная. На стене было написано красной краской: «ОТПРАВЛЯЙСЯ ДОМОЙ, ПОКА ЖИВА». С побелевшим лицом она выскочила из кабинета и побежала вниз. — Что-нибудь случилось, госпожа посол? — спросил Ганни.
— Ганни, кто был в моем кабинете?
— Никто, госпожа посол.
— Где журнал записи посетителей? — Она старалась говорить спокойным голосом.
— Вот, пожалуйста. — Ганни протянул ей журнал.
Здесь отмечалось время посещений. Она посмотрела, кто приходил в посольство после пяти тридцати, когда ее уже не было в кабинете. Она насчитала двенадцать имен.
Мэри посмотрела на дежурного.
— Люди, которые здесь записаны, — их всех сопровождали?
— Конечно, госпожа посол. Посетители не могут подниматься наверх без сопровождения. Что-нибудь не так?
Что— то было не так.
— Пусть кто-нибудь закрасит надпись на стене в моем кабинете, сказала Мэри.
Она развернулась и быстро вышла из посольства. Отчет мог подождать до утра.
Луи Дефорже уже ждал ее в ресторане. Когда она подошла к столику, он встал.
— Извините за опоздание, — Мэри старалась, чтобы голос не дрожал.
Он пододвинул ей стул.
— Ничего страшного. Я рад, что вы пришли.
Мэри уже жалела, что согласилась поужинать с ним. Нервы у нее были напряжены до предела.
Дефорже посмотрел на нее.
— С вами все в порядке, госпожа посол?
— Да, — ответила она. — Все прекрасно. «Отправляйся домой, пока жива». — Я, пожалуй, выпью виски. — Она ненавидела виски, но надеялась снять напряжение.
Сделав заказ, Дефорже сказал:
— Быть послом в этой стране, наверно, нелегко. Особенно женщине.
Румыны с предубеждением относятся к женщинам.
Мэри улыбнулась через силу.
— Лучше расскажите о себе. — Ей хотелось сменить тему разговора.
— Боюсь, вам будет неинтересно.
— Вы говорили, что воевали против террористов в Алжире. Расскажите.
Он пожал плечами.
— Мы живем в страшное время. Я думаю, каждый человек должен рисковать чем-то, чтобы не рисковать всем. Я считаю, что с терроризмом необходимо покончить, — страстно сказал он.
«Он похож на Эдварда», — подумала Мэри. — «Эдвард всегда страстно говорил о своих убеждениях». Доктор Дефорже был человеком, которого трудно было переубедить. Он был готов рисковать своей жизнью ради своих идеалов. — …Если бы я знал, что мне придется заплатить за это жизнью своих близких… — Он замолчал. — Извините, я пригласил вас сюда не затем, чтобы рассказывать о своих горестях. Здесь прекрасно готовят барашка. Рекомендую попробовать.
— Хорошо, — сказала Мэри.
Дефорже заказал ужин и бутылку вина. Они продолжали разговор. Мэри уже успокоилась и не думала про угрожающую надпись на стене. Она с удивлением отметила, как ей легко разговаривать с этим обаятельным французом. Он так напоминал ей Эдварда. Поразительно, насколько интересы и убеждения Мэри совпадали с интересами Дефорже. Хотя Мэри родилась в маленьком городке Канзаса, а Луи — за пять тысяч миль от него, их жизнь была во многом одинакова. Его отец был фермером и, накопив денег, отправил Луи в медицинский институт в Париже.
— Мой отец был замечательным человеком, госпожа посол.
— Госпожа посол звучит слишком официально.
— Миссис Эшли?
— Мэри.
— Спасибо, Мэри.
Она улыбнулась.
— Пожалуйста, Луи.
Ей было интересно узнать о его личной жизни. Он был такой умный и красивый. Наверняка у него было много женщин. Ей захотелось узнать, есть ли у него женщина.
— Вы не собираетесь жениться? — Она сама удивилась своей смелости.
Он покачал головой.
— Нет. Если бы вы знали мою жену, вы бы поняли. Она была необыкновенной. Никто не сможет мне ее заменить.
«Именно так и я отношусь к Эдварду», — подумала Мэри. — «Никто не сможет мне его заменить». Он был особенным. И все-таки человек нуждается в друге. Не только для того, чтобы быть любимым. Просто, чтобы делиться своими чувствами.
— …Тогда мне и представилась такая возможность, — продолжал Луи. — Мне было интересно поработать в Румынии. — Он понизил голос. — Признаюсь, мне она кажется страшной страной.
— Правда?
— Дело не в людях. Они прекрасные. Но я ненавижу их правительство. Здесь нет свободы. Румыны — самые настоящие рабы. Коли кто-нибудь хочет иметь приличную еду и предметы роскоши, его принуждают работать на секуритате. За иностранцами ведется постоянная слежка. — Он посмотрел по сторонам. — Я жду не дождусь, когда мой контракт закончится и я смогу вернуться во Францию.
