Жидкость на вид была совершенно прозрачной.
— Попробуй-ка.
— Что это? — поинтересовалась Мириам.
— Тебе понравится, вот увидишь.
Он поднес к губам стакан и отпил половину. Мириам осторожно пригубила и проглотила остаток.
— На вкус неплохо, — улыбнулась она.
— Еще минута, и ты станешь изнывать от желания.
— Я и так уже изнываю от желания. Иди скорее в постель.
Он уже вошел в нее и начал двигаться, когда девушка неожиданно вскрикнула:
— Мне… мне плохо! Не могу дышать!
Лицо ее почти мгновенно распухло и посинело. Мириам лихорадочно пыталась втянуть в легкие воздух. Глаза ее были закрыты.
— Мириам!
Девушка молчала. Он тряхнул ее за плечи, но голова Мириам беспомощно болталась, как у куклы.
— Мириам!
Она, по-видимому, потеряла сознание.
Черт бы ее подрал! Что теперь делать?
Мужчина в панике заметался по комнате. Он давал «экстази» всем своим любовницам, но до сих пор погибла лишь одна. Нет, как он мог забыть об осторожности! И если немедленно не придумать что-нибудь — конец. Мечтам, планам, стремлениям. Всему, чего он так долго добивался. Нет, нельзя позволить, чтобы это случилось.
Он в нерешительности постоял у постели, глядя на девушку. Потом попытался нащупать пульс. Слава Богу, сердце еще бьется. Но нельзя допустить, чтобы ее обнаружили в этой квартире. Полиция в два счета докопается, кто здесь бывал. Нужно оставить Мириам в таком месте, где ее быстро найдут и отвезут в больницу. В остальном на девчонку можно положиться — она даже под пыткой не назовет его имя.
Почти полчаса ушло на то, чтобы одеть Мириам и уничтожить все следы, своего пребывания в квартире. Мужчина чуть приоткрыл дверь, желая убедиться, что в коридоре никого нет, взвалил бесчувственную Мириам на плечо, отнес вниз и усадил в машину. В этот поздний час на улицах никого не было, и к тому же начинался дождь. Он добрался до Джунипер-Хилл-парка и, убедившись, что поблизости нет ни души, вытащил Мириам из машины и осторожно уложил на скамейку. Конечно, подло бросать ее здесь, но выхода нет. На карту поставлено его будущее.
Немного поразмыслив, мужчина отыскал телефон-автомат и набрал «911».
Когда Оливер вернулся домой, Джан еще не спала.
— Господи, уже далеко за полночь! — выдохнула она. — Где тебя…
— Прости, дорогая. Все эти бесконечно длинные скучные обсуждения бюджета… У каждого, как водится, свое мнение, и никто не желает уступать.
— Ты ужасно бледен, — встревожилась Джан. — Должно быть, окончательно вымотан.
— Немного устал, — признался Оливер.
— Пойдем спать? — зазывно улыбнулась Джан. Но муж поцеловал ее в лоб и покачал головой.
— Мне в самом деле не мешает отдохнуть, дорогая. Я с ног валюсь.
Назавтра на первой странице «Стейт джорнэл» появилось сообщение:
«СЕКРЕТАРЬ ГУБЕРНАТОРА НАЙДЕНА В ПАРКЕ БЕЗ СОЗНАНИЯ
В два часа патрульные обнаружили в парке Мириам Фридленд, секретаря губернатора Рассела, лежавшую на скамье в глубоком обмороке, и немедленно вызвали «скорую помощь». Девушку отвезли в Мемориальную больницу, но, по словам врачей, состояние больной остается критическим».
Не успел Оливер дочитать до конца, как в кабинет ворвался Питер с газетой в руках:
— Ты уже видел это?
— Да. Какой ужас! Телефоны просто разрываются — репортерам не терпится узнать подробности.
— Что, по-твоему, случилось? — осторожно поинтересовался Тейгер.
— Понятия не имею. Я уже звонил в госпиталь. Мириам в коме. Врачи пытаются понять, в чем причина. Пообещали дать мне знать, как только обнаружат что-то.
— Надеюсь, она поправится, — буркнул Питер, с подозрением поглядывая на Оливера.
Лесли Чеймберс в это утро было не до газет. Она была занята приобретением очередной телестудии, на этот раз в Бразилии.
Только на следующий день Оливеру позвонили из больницы.
— Губернатор, мы только сейчас получили результаты анализов. В желудке обнаружено вещество под названием метилендиоксиметамфетамин, в просторечии известное как «экстази». Мисс Фридленд приняла его в жидком виде, что куда опаснее.
— Как ее состояние?
— По-прежнему крайне тяжелое. Она в коме, и трудно сказать, то ли очнется, то ли… следует ожидать самого худшего.
— Пожалуйста, держите меня в курсе. Я очень беспокоюсь за нее.
— Разумеется, губернатор. Если что-то изменится, вы первый узнаете.
В самый разгар совещания зажужжало переговорное устройство.
— Простите, губернатор, — сообщила секретарь, — но вам звонят.
— Я же просил ни с кем не соединять, Хизер.
— Сенатор Дэвис на третьей линии.
— Вот как! Джентльмены, давайте ненадолго прервемся. Прошу меня простить, но дело неотложное.
Дождавшись, пока все выйдут, Оливер поплотнее прикрыл дверь и поднял трубку.
— Тодд?
— Оливер, что это за история насчет секретарши, наркотиков и тому подобного?
— Представляете, Тодд, она… все это крайне неприятно…
— Насколько именно? — рявкнул сенатор.
— О чем вы?
— Ты и сам все прекрасно понимаешь!
— Тодд… как вы подумали… клянусь, я совершенно не в курсе, как все вышло…
— От души на это надеюсь, — мрачно буркнул сенатор. — Ты не представляешь, с какой быстротой разлетаются сплетни в Вашингтоне! Это просто большая деревня. Нельзя, чтобы твоего имени коснулась даже тень скандала! Мы готовимся сделать первый ход! И запомни, я буду крайне недоволен, если вздумаешь наделать глупостей!
— Даю слово, я тут ни при чем!
— Возможно, возможно! И смотри, чтобы впредь все было тихо!
— Конечно, Тодд, конечно! Я…
Но сенатор уже бросил трубку.
Оливер долго не двигался с места, тупо глядя в стол. Тесть прав — давно пора стать благоразумнее! Оступиться сейчас — смерти подобно.
Взглянув на часы, он поспешно включил телевизор. На экране возникла улица с полуразрушенными домами, откуда наугад палили снайперы, но все заглушали треск пулеметов и артиллерийская канонада. Привлекательная женщина-репортер в армейском камуфляже и грубых солдатских ботинках говорила в микрофон:
— Новый договор должен вступить в силу сегодня в полночь, но даже если его условия и станут выполняться, ничто уже не возродит оживленных городов и мирных деревушек в этой раздираемой распрями стране, не вернет жизни тысячам невинных людей, ставших жертвами беспощадного царства террора.
Камера крупным планом показала прелестное личико Дейны Эванс. Репортер, с пылающими гневом глазами, продолжала страстно вещать:
— По подвалам и погребам прячутся уцелевшие, голодные и измученные люди, желающие лишь одного — мира. Но наступит ли он когда-нибудь? Время покажет. Дейна Эванс из Сараево, для «Вашингтон трибюн
