– Вовсе нет. Он может оказаться как на лесной опушке, так и на берегу моря. Только без магии он вряд ли станет рисковать, открывать ворота. Так ведь можно и назад не вернуться.
– Значит, чем позже мы откроем шкатулку...
– Правильно, тем позже он сможет против нас что-то предпринять.
– А вы не знаете, он не поддерживает отношений с другими магами? Катя высказала пришедшую в голову мысль.
– Кто знает! Вроде, он десять лет прожил затворником.
– Значит, никто, кроме Патрика, не захочет нам помешать?
– А почему нет? - насмешливо сказал чей-то мужской голос.
Женщины вздрогнули и обернулись. На том месте, которое они только что миновали и на котором не заметили ничего особенного, кроме все той же каменистой пустыни, стояли два невероятно зеленых дерева, между которыми был натянут гамак. В этом гамаке раскачивался, невинно поглядывая на беглянок, молодой красивый мужчина в белом хитоне и плетеных сандалиях с цветочным венком на голове. Он напоминал собой цветную иллюстрацию к когда-то прочитанным Катей мифам Древней Греции.
– А ты говорила, Полактия, что мы больше не увидимся.
– Кто это? - изумленно спросила Катя.
– Один мой знакомый маг, - несколько растерянно ответила её наставница.
– Так-то ты представляешь своего старого друга и поклонника? - мужчина явно забавлялся её растерянностью.
Он улыбался, но улыбка его выглядела зловещей.
– Это Люций, - нехотя проговорила Полактия. - Мы вместе учились в академии черной и белой магии.
– Уже тепоее, - кивнул он.
– Я открываю шкатулку, - способом чревовещания, как учила её Венуста Худионовна, - сказала Катя.
– Только не спеша, как бы между прочим.
– О чем вы там шепчетесь? - нарочито обиженно проговорил Люций. - Я и не стал бы подслушивать ваши разговоры, тем более, что это не имеет для меня никакого значения.
– Люций, опомнись, прошло столько лет! Надо ли быть таким злопамятным!
– Злопамятным? Слово сказано. Оно означает, что я помню зло. Значит, оно все-таки было?
– Я вовсе не считаю злом свою неспособность ответить на твою любовь.
– Да-да, помню, ты была способна, пока на курсе не появился блистательный Леон Турк. Глупые девчонки сходили по нему с ума. А я стал отвергнутым. Ты права, это мерзкое зрелище...
– Люций, у нас с Леоном уже взрослый сын!
Но он, казалось, не слушает её, покручивая на пальце перстень с огромным алмазом. Внезапно Люций резко поднялся, как бы выпрыгнул из гамака, и подошел совсем близко, как раз в тот момент, когда Катерина открыла шкатулку и кольцо из неё выскользнуло, чтобы оказаться на пальце Полактии, в то время как другое попросту исчезло.
– Думаешь, это тебе поможет? - поинтересовался он, не делая ни малейшей попытки помешать.
Но Полактия Фортунатовна, почувствовав в себе прежние силы заметно приободрилась. На её побледневшие было щеки вернулся румянец, словно она получила не только силу, но и недостающую кровь.
– А я думаю, поможет, - она улыбнулась. - Как-никак, друг мой, прошло двадцать пять лет. Теперь и я кое-что умею.
– Это всего лишь самообман. За спиной Леона.
– В последнее время все чаще он оказывается за моей спиной.
– Поли, ты хвастаешь? Что же ты шла тогда по моему коридору?
– Я не знала, что это твой коридор.
– Могла бы и догадаться. Из замка Мередита уйти вовсе не так просто.... Георгий, глупый старик, уверял меня, что без его ведома никто из пленников не сделает и шага. Но тебе удалось его обмануть. Значит, если он бессмертный, то вовсе не значит, что умный.
– Что ты собираешься делать?
– Для начала сниму коридор и подожду вас во-он на той горе с белой макушкой. Если вы до неё дойдете, там и поговорим, как быть дальше.
– Это называется, из огня да в полымя? - вздохнула Катя.
Они услышали вдалеке хохот, похожий на раскаты грома, а потом наступила темнота, как будто кто-то враз выключил повсюду свет. Не просто темнота. Кромешная тьма. И почти следом за нею пришли звуки. Вокруг стоящих женщин что-то захлюпало, зачавкало, заскрежетало, и Катя почувствовала, как по её спине ползут мурашки почти животного страха.
Она вспомнила первый магический фокус, которому научилась у белых историков. Произнесла заклинание, щелкнула пальцами и подняла вверх язычок пламени, на мгновение выхватив из темноты чьи-то страшные оскаленные морды. Тут же огонек погас, прикрытый рукой Полактии Фортунатовны, а мимо головы девушки что-то пролетело, коснувшись волос, и гулко шлепнулось поодаль.
– Ты что это, - зашипела на неё магиня, - хочешь привлечь к нам всю нечисть Гадючьего Болота?
– Так ведь ничего не видно, - обиженно буркнула Катя; ей было страшно, но она продолжала храбриться. - Или мы будем стоять здесь до скончания века?
– Освещать путь вовсе не обязательно живым огнем, на него всегда слетаются разные твари. Есть и холодный свет.
Она тоже подняла руку вверх, и в кромешной темноте возник бледный призрачны свет, больше похожий на лунный, как если бы луна, истощенная постоянным свечением, с трудом тянула на треть своих обычных возможностей.
Еще одно движение руки, и перед беглянками возникла мерцающая узкая тропинка.
– Постарайся с неё не сходить, - посоветовала магиня.
– И не оглядываться?
– Оглядывайся на здоровье, если тебе нравится этот пейзаж, - разрешила та.
И пошла впереди: Катя поспешила следом, едва не отдавив своей проводнице пятки.
– Не бойся, - снисходительно проговорила черный историк, - со мной тебя никто не тронет.
Но Катя почему-то не поверила, а шла по-прежнему с напряженной спиной, чувствуя позади притаившееся Зло. Один раз она все же осмелилась оглянуться. Мерцающая дорожка катилась за ними следом, как если бы кто-то невидимый быстро скатывал её в рулон.
Следом бежала тьма, из которой время от времени виднелась то мерзкая зубастая пасть, то конечность, похожая на кости скелета.
– Значит, нам все равно пришлось бы идти через болото? - спросила Катя свою старшую подругу.
– Да уж не миновали бы.
