всяком месте, куда только доходило повеление царя и указ его, была радость иудеев и веселье, пиршество и праздничный день!…” (Эсфирь, VIII, 17).
Так обстояли дела иудейские среди потоков крови, “угнетённым племенем” только что пролитых. Расправившись же с туземцами, евреи устроили и нарочитое торжество — сперва опять в Сузах, а затем и на всём пространстве персидской монархии. “Мардохей же стал вторым по царе Артаксерксе, великим у иудеев и любимым у многих братьев своих, ибо искал добра народу своему и говорил во благо племени своего” (Эсфирь, X, 3). А дабы и впредь знаменовать свою победу во все времена и повсюду, сыны иуды по распоряжению Мардохея установили самый весёлый из своих праздников — “Пурим” (от слова “пурь” — жребий, который кидал Аман, гадая, когда-бы уничтожить евреев). Являясь, так сказать, аккумулятором надменности и бессердечия, лицемерия и мстительности евреев, эта кагальная масленица до наших дней хранит и питает гордыню “избранного народа”, славословит его циническую тиранию, а в новых поколениях Израиля готовить тягчайшие опасности как для обыденных, так, в особенности, для наиболее “сильных” гоев. О таком положении вещей не мешает памятовать вне еврейства и “сознательным пролетариям”, и “свободомыслящим” законодателям…
Дело вовсе, конечно, не меняется от того, что, не взирая на столь благочестивые подвиги Мардохея и Эсфири, ни о ком из них, ни даже о самом “Пуриме”, непосредственные их современники, Эздра и Ноемия, ни одним словом не упоминают.
“Пурим” — праздник переносный и сообразован с иудейской пасхой. Падая на февраль либо на март, он в 1912 году приходится на 19 и 20 февраля и, без сомнения, на ряду с всевозможными прецедентами, всецело заменит для сынов Иуды и наш юбилей отечественной войны, даже в самой Москве…
Вглядываясь же в значение “Пурима” на театре истории, нельзя отрешиться и от мыслей, которые образом действий евреев были внушены, например, уже египетскому царю Птоломею-Филопатру (ум. в 204 до Р.X.). Видя, как эти негодные люди, никогда не оставляющие своего безумия, противятся даже царям — своим благодетелям и не хотят исполнять ничего справедливого, как напыщенные своей древней гордостью и по сродному себе злонравию, они отвергают доброе и склоняются к худому, как гласно и тайно они с крайней жестокостью преследуют всякого из своей среды, кто дерзнёт посягнуть на их хищный эгоизм, — Птолемей не мог, действительно, не опасаться, что в случае новой смуты или войны, неприязненные замыслы евреев проявятся открыто и что в лице этих нечестивцев, как он их называл, египтянам доведётся встретить предателей и свирепых врагов (3 кн. Макк., Ill, 11—14 и 16—19; VII, 10, 12, 13, 18 и 19). На что, казалось бы, при этих условиях могло рассчитывать еврейство у Птоломея-Филопатра?.. Тем не менее, мы видим, что как в III столетии, так и в XVII веке до Р.X. (при Иосифе), сыны Иуды приобрели в Египте большие, чем прежде силу и славу и сделались “страшными для врагов своих” (3 кн. Макк., VII, 18). Возможно ли в виду изложенного, удивляться, что и по поводу осады Иерусалима Антиохом VII Сидским (144—130 гг. до Р.X.), предпринятой с целью пресечь наконец, непрерывные восстания евреев, мы в постановлении государственного совета Антиохии читаем буквально то же, что за несколько столетий раньше уже было констатировано в указе Артаксеркса-Лонгимана[28] .
В полной гармонии с изложенным раскрываются неизменно другие данные истории.
“В какую бы страну ни пришли евреи, они, как своё наследство, приносят и ненависть к роду человеческому[29]”. Со своей стороны, историк и географ 1 века по Р.X., Страбон удостоверяет — “иудеи захватили все города, и трудно назвать место на земле, где бы этого племени не было, или, лучше сказать, которым оно не завладело бы”…
И господство евреев страшно!
XIV. На всемирной сцене мы по любому направлению видим факты того же рода. Приводя их лишь в мере надобности и не предполагая забывать о них Далее, мы для полноты картины считаем достаточным остановиться здесь только ещё на двух следующих.
“Наступил 615 год после Р. Х., — говорит Амедей Тьерри. —Этот год был предуказаи магометанами-персами, как последний для христиан на всём пространстве Палестины. В конце мая под начальством румизана по прозванию Шархавбара, т. е., королевского вепря, —генерала способного, но бесчеловечного, союзника армянского царя Хозроя, грозная армия двинулась на Галилею и пронеслась по обоим берегам Иордана…, не оставляя ничего, кроме залипших кровью развалин. Между тем, в названных местах теснилось значительное население, освещённое, проповедью Евангелия… Вслед за разговором и уничтожением домов огнём и мечем, скованные друг с другом толпы жителей были, под бичём персов, влачимы, как переселенцы в отправленные миазмами болота Тигра и Евфрата… И вот, с мешками, наполненными золотом, иудейские купцы целыми шайками, начали толпиться за “победоносной” армией Шархавбара, скупая всё, что могли из массы пленных. Не для того, чтобы спасать их, о нет, а чтобы вырезать поголовно. При этом евреи старательно выбирали людей, имеющих особое значение (вспомнить о 75.000 “сильных”, истреблённых при Мардохее): городских судей и других должностных лиц, красивых и богатых женщин, прежде же всего — монахинь и священников. Деньги, уплачиваемые персидским солдатам за растерзываемых христиан, поступали из раскладочного сбора, которым были облагаемы все евреи пропорционально состоянию каждого, ибо эти страшные злодеяния, по обыкновению, рассматривались еврейством, как дело богоугодное. Таким образом, погибло свыше 90.000 христиан!…”
Помянутая раскладка есть руководящее правило у сынов Иуды для подкупа высших и низших властей, а затем и вообще ради целей Израиля. В частности, установлено, что вооруженное восстание в Москве, как и метание бомб, наравне с другими заслугами “русской” революции, являясь предприятием ad majorem Israeli gloram, требовало больших денег. Одних же экспроприации не могло быть достаточно. Ясно, что расходы всемирного кагала, правда, лишь временно — до взыскания обратно с нас же, гоев, были оплачиваемы именно “раскладочными сборами”.
Как бы подводя итог сказанному, хотя и в замаскированной, разумеется, форме, основатель сионизма Герцль повествует: “Еврейские переселенцы заносят в страну и антисемитизм. Прилив иммигрирующих евреев и неуклонное движение вверх туземных евреев, как класса, совместно производят могущественное действие. После кратких периодов терпимости, вражда против нас снова просыпается. Наше благосостояние, очевидно, содержит нечто раздражающее. Народы, среди которых живут евреи, все вместе и каждый в отдельности — явные или скрытые антисемиты. Усиливаясь с каждым днём, антисемитизм растёт и должен расти, так как причины его не могут быть уничтожены.” Признавая это, Герцль не договаривает. А и ему не худо бы привести на справку, что, неуклонно стремясь к владычеству и сообразно с этим переходя на сторону сильного, “угнетённое племя” систематически изменяло своим друзьям и покровителям. Так, ещё в многовековой дуэли, которой исчерпывается история древнейшего Востока, между Ассуром и Мицраимом, т. е., — Вавилоно-Ассирией и Египтом, евреи равным образом перебегали с одной стороны на другую. Предав затем ассириян вавилонянам, сыны Иуды вскоре изменили вавилонянам для персов, а персам — для Александра Македонского; несколько позже, царства Антиохов и Птолемеев еврейством же были преданы римлянам, а римлянам евреи изменяли ради парфян, империю коих, в свою очередь, продали полчищам магометан; магометан же предавали крестоносцам, и, наконец, крестоносцев — —туркам. С другой стороны, в Европе, при наступлении религиозных войн еврейство пожинало новые, так сказать, уже абонированные лавры предательства, начиная с альбигойской ереси и кончая Реформацией. Между католицизмом и протестантством, а в частности, между орденом иезуитов и палладинами Возрождения, “избранный народ” инсценировал свою дьявольскую оперетку тем с большими барышами, чем осязательнее для него был опыт “добрых услуг” в древнем поединке Ассура и Мицраима.
XV. Но войны из-за религиозных убеждений отжили свой век. Началась борьба во имя иных “свобод”. И что же?… Евреи только перефасонили товар. Став под знамя революции, всемирный кагал не замедлил изменить ему ради Наполеона, далее предал Наполеона Англии, а, в заключение, явился банкиром Священного Союза… А что евреи проделывали за период восстаний Польши или в своём дивном апофеозе на Японской войне?!…
Тем не менее, собственную политику кагал проводит без колебаний. Он успел дважды отомстить своему врагу — Марии-Терезии, обезглавив в 1792 году её дочь Марию-Антуанету, а в 1848 г. устроив наставнику её внука и обер-концертмейстеру венского конгресса Мет-терниху такой дивертисмент, что он едва ноги унёс от иудейских убийц. В наше время сыны “избранного народа” благодарят автора Союза Россию равным
