— Убил. Одного человека, — наконец признался немец, сделав над собой усилие. — Убил. Наповал. Но… это было в первый и последний раз в моей жизни.
— На фронте? — оживилась Жаннетта. — Русского, француза?
— Не русского, не француза и не на фронте, — повернулся к ней Рихард Грасс. — Американца, злодея одного.
— За что? — загорелась любопытством Жаннетта.
Немец снова погрузился в мрачное молчание. После долгой паузы он поднял голову и начал рассказ.
Один очень богатый американец, мистер Хеберт, отправился с дочерью на охоту в юго-восточную Колумбию.
Его, Рихарда Грасса, они взяли с собой в качестве повара. Путешествие было, надо сказать, интересное. Они передвигались самолетом, легковой машиной, верхом по узким горным тропам и пешком вдоль обрывов и головокружительных пропастей. Исполинские горы, джунгли, тропические ливни… Наконец прибыли на место. К маленькой группе, состоявшей из трех белых, примкнуло четверо чернокожих.
Американец был не только страстным охотником — он коллекционировал редкие экземпляры животных. У себя дома он устроил нечто вроде маленького зоопарка… Путешественникам повезло. На второй день охоты они поймали карликовую обезьянку размером с мышь, а спустя еще день вблизи реки наткнулись на целый клубок змей анаконд. Самая маленькая оказалась длиной метров в десять и толщиной с телеграфный столб… Потом болота… Невыносимый зной. Рядом река, а купаться в ней нельзя — она вся кишит крокодилами. Но еще страшнее хищные рыбы пираньи — людоеды. Рыбка эта небольшая, от пятнадцати до тридцати сантиметров. Зато зубы у нее — не надо бритвы! Треугольные, острые, крепкие, как штыки. Переплывать реку, в которой водятся пираньи, рискованно. Тем паче, если на теле есть хоть малейшая кровоточащая царапинка. Почуяв запах крови, хищники набрасываются на человека и в течение нескольких минут превращают его в обглоданный скелет.
Маленькие людоеды приводили мистера Хеберта в неописуемый восторг. Он мог целыми часами простаивать у реки и любоваться их проделками. Хеберт скупал у местного населения уток, сдирал у них ножиком кожу с лапок и бросал в воду. Однажды американец заставил загнать поглубже в реку пришедшую на водопой корову и не успокоился до тех пор, пока животное не погибло.
Дочь мистера Хеберта стояла на берегу реки. Ветер сорвал с нее шляпу и унес в воду.
— Кто достанет шляпу? — обратился американец к неграм.
Те молча переглянулись и ничего не ответили.
— Кто? — повторил раздраженно мистер Хеберт и показал три пальца. — Даю три доллара.
Шляпа была уже на середине реки. Вода вокруг нее бурлила, как в кипящем котле. Не то крокодил, не то пираньи стали проявлять любопытство.
— Восемь, — объявил американец. — Восемь долларов!
— Сэр, — осторожно заметил Рихард Грасс, — вы посылаете человека на смерть.
Хеберт побледнел от гнева.
— Молчать! — метнул он на повара свирепый взгляд. — Еще одно слово, и я вас заставлю поплыть… Десять долларов! Ну? Больше ни одного цента. Повторяю: десять долларов!
В воду прыгнул негритенок, любимец Грасса. Его звали Артур. Одиннадцатилетний мальчик проплыл пол-пути. Вдруг он вздрогнул и отчаянно закричал. Он извивался всем телом, рвался вперед, назад, переворачивался на бок, на спину, но вырваться из зубов хищников не мог. С берега раздался выстрел. Пуля угодила негритенку в голову, и он камнем пошел ко дну.
Рихард Грасс резко обернулся к мистеру Хеберту.
— Что вы сделали? — не своим голосом вскрикнул немец.
Американец усмехнулся. Он невозмутимо глядел на воду, наблюдая за шляпой, которую ветер уносил все дальше и дальше.
— Жаль шляпы, — с досадой произнес он, почесывая себе затылок. — Я бы дал еще десять долларов.
Это были его последние слова. Рихард Грасс не помня себя порывистым движением сорвал с плеча винтовку и выстрелил американцу прямо в грудь…
— Вот видите, господин Грасс… Не было б у вас винтовки, Хеберт остался бы не наказанным, — осторожно заметил Павлик. — Если у фашистов — у Круппке, у Хеберта — будет оружие, а у нас нет, они нас всех до одного перебьют.
Жаннетте не по душе были такие серьезные разговоры. Она иронически улыбнулась, собралась что- то сказать, но Павлик ее остановил протестующим жестом: Разве не так, господин Грасс?
Грасс не откликнулся. «Если у фашистов — у Круппке, у Хеберта — будет оружие, а у нас нет, они нас всех до одного перебьют», — повторил он про себя слова Павлика.
Грасс склонил голову на плечо, быстро взглянул на Павлика.
— Ты по-своему прав, — сказал он со вздохом. — Во всяком случае… подставлять другую щеку этим злодеям я больше не намерен.
Обитатели пещеры не жаловались на скуку. Рихард Грасс развлекал ребят гармошкой. Он знал массу песен: немецких, французских, негритянских, мексиканских.
Жаннетта, здоровье которой быстро поправлялось, с каждым днем становилась веселее: она научила друзей французской шуточной песенке «Прочь, лгунишка», а Павлик, в свою очередь, разучил с ними две русские песни: песенку Паганеля из кинофильма «Дети капитана Гранта» и «Три танкиста».
Ночью, когда Павлик и Жаннетта засыпали, немец тихонько выбирался из пещеры и куда-то уходил. К утру он возвращался с едой и обычно приносил добрые вести.
— Советские войска так жмут на Гитлера, что скоро, пожалуй, и до Берлина доберутся, — весело сообщал он. — И союзники, можно сказать, молодцы. Тоже начали продвигаться.
3. Дневник Круппке
Однажды в полночь, покинув свое временное убежище, друзья двинулись в путь. Ночь стояла темная. Они выбрались на железную дорогу и зашагали по шпалам. Впереди шел Грасс. Изредка он останавливался, закуривал. Желтое пламя освещало его ладони. Пальцы просвечивались, делались рубиновыми. Глядя на это, Павлик недовольно качал головой: «Напрасно курит — увидит кто-нибудь, и мы попадемся». Однако сделать замечание старшему не осмеливался. Жаннетта, глядя на немца, улыбалась: «Грасса не узнать. В новом макинтоше, шляпа, чемодан… Щеки аккуратно выбриты, над верхней губой темнеет полоска усов. Усы, одежда придают ему солидный вид».
— Господа, прошу не отставать, — не замедляя шага, время от времени подтягивал Грасс ребят. — К утру мы должны сидеть в поезде. Итак, шире шаг!
Летняя ночь коротка. Она прошла незаметно. На горизонте рождался новый день. Небо за лесным массивом стало багроветь. Первый солнечный луч брызнул на землю, когда путники стояли у кассы железнодорожной станции. Вскоре прибыл поезд. Грасс, Павлик и Жаннетта не торопясь направились к одному из вагонов и заняли отдельное купе.
— Располагайтесь, господа, — весело произнес Грасс, снимая дорожный плащ.
С минуту ребята сидели робко, словно боясь шевельнуться. Но, едва поезд тронулся, Жаннетта порывисто бросилась к окну.
— Назад! — крикнул Грасс. — Не смей подходить к окну! — строго добавил он. — Погляди на Павлика, он знает, как себя вести. — Грасс обернулся. — Ну, дружок, напрасно я тебя похвалил. Ты почему нос повесил, почему вдруг раскис?
— Думаю, — ответил Павлик и отвел в сторону глаза.
— О чем же? — приготовился слушать Грасс.
— Что будем делать в Париже.
Немец скрестил руки на груди, опустил подбородок к шее.
— Пожалуй, об этом стоит подумать, — произнес он медленно, задумчиво. — Ив Париже сейчас
