просто убить.
— Шофер собирался убить его! — вырвалось непроизвольно у Саго.
— Убей мерзавца! — крикнул кто-то поблизости.
По странному, зыбкому и бессмысленному уговору этот юноша мог быть убит. Саго пришел в ярость и возбуждение. Не то чтобы он хотел преподать толпе урок — она бы вряд ли его усвоила, — он привык мыслить так, что внезапно и гневно сосредоточивался на доселе дремавших вопросах. Таких, как беспечное варварство толпы, ее глумление над теми, кто вынужден каждый день унижаться.
Он вбежал в отель и выглянул вниз с балкона. Теперь он был над головами гонителей и видел, как Варавва уклонялся от их ударов. Ноги Вараввы вросли в землю, он проиграл этот бег.
— Но я ничего не сделал... но что я сделал?
Попробовав оправдаться, он вдруг признал приговор толпы справедливым и вновь побежал к лагуне.
Толпа скрыла его из глаз, и Саго вспомнил о плоской крыше отеля. Задыхаясь, он проскочил четыре пролета. У перил стоял человек, по странному совпадению — тот же человек, что был рядом с ним на балконе. Саго не мог ошибиться: альбинос в темных очках, кафтане и феске.
— Не пускайте его к воде... не пускайте его к воде, — доносилось снизу.
В сознании толпы вор всегда — сверхчеловек. Он может прыгнуть вниз с шестого этажа и, затаив дыхание, проплыть под водой всю лагуну. Никто и не сомневался, что он ускользнет, едва коснется воды.
Варавва прыгнул вниз с сыпучего склона, упал и проехал на спине полпути. Он вскочил и скрылся под нависающим берегом. Когда через десять ярдов он показался вновь, он остановился, совлек с себя мученические одежды и, подняв их над головой, пошел вброд к островку, который лежал в небольшом удалении от берега. Замысел был прост: при первой угрозе он нырнет под воду.
— Быть может, мальчик не виноват.
Саго вздрогнул — так близко от него прозвучала эта фраза. Незнакомец подошел к нему. Саго поколебавшись, решил быть учтивым:
— Не думаю.
Альбинос, помолчав, сказал:
— Я вижу, вы меня не узнали.
Саго взглянул на него и покачал головой. Альбинос вернулся к исходной теме:
— Поклеп испугает кого угодно. Может быть, стоит над этим задуматься?
— Толпа ошибается редко, но в данном случае, может быть, он и не виноват.
Толпа раздалась, пропуская какого-то человека.
— Видимо, полисмен, — сказал альбинос. — Вор только на это и уповает, иначе ему живым не уйти.
Раздраженный назойливостью собеседника, Саго сказал:
— Вы, кажется, много знаете о воровских уловках.
— О да, — сказал альбинос.
Между полисменом и воришкой начались переговоры. Блюститель порядка крикнул, чтобы толпа разошлась, и она с недовольным ропотом подалась назад. Варавва, увидев это, уверился в полномочиях собеседника и покорно зашагал с островка под защиту закона.
Толпа расступилась. За потное скользкое тело нельзя было ухватиться, и начальник крепко держал его за трусы. Недавние гонители словно утратили интерес к происходящему. Кое-кто похихикивал, но отнюдь не все; угрозы сменились сдержанным любопытством, ибо многие видели вора впервые.
Саго не мог позабыть лица шофера-убийцы; он узнал его среди толпы, явно неудовлетворенного и до сих пор жаждущего крови. Полисмен вел Варавву мимо него, и он с криком «Омо оле!» вдруг ударил воришку в лицо. От сдержанности толпы не осталось следа. Варавву вмиг оторвали от защитника и обрушили на него сотни пылких неловких ударов. Не раздумывая. Саго бросился вниз в неясной надежде спасти избиваемого. Неожиданно он осознал, что альбиноса на крыше давно уже не было. На последнем пролете лестницы Саго остановился. Необъяснимое чувство уверенности укротило его порыв, и он возвратился на крышу, чтобы посмотреть, как будет действовать альбинос.
— Как я ему дал! Прямо в рожу...
— Ты видел? Прямо в пузо, клянусь...
— Оле! Э фигбати фан ейе!
— Дай-ка мне палку. Алакори!
Через миг альбинос появился в толпе и схватил воришку. Вместе с полисменом они оградили его от беснующихся людей, и поток безжалостных оскорблений полился на альбиноса. Тот не оставался в долгу.
— Отец летучих мышей!
— Воры всегда заодно!
— Чего прячешься? Сними-ка гага, покажи свою харю!
Громкий глумливый смех подбадривал каждый выкрик, но никто не посмел дотронуться до альбиноса...
— У них дома дров не хватило! Его мать позабыла испечь его дочерна!
Альбинос втолкнул Варавву в кабину лифта и выразил окончательное суждение о том, чем занимаются матери горлопанов. Лифт тронулся вверх, и блюститель порядка остался ни с чем.
Саго ринулся в холл, чтобы увидеть, что будет дальше. С улицы слышался рев недовольной толпы. Скоро люди по двое и по трое разойдутся по своим местам и будут скучать в ожидании нового развлечения — свадебной процессии или столкновения автомобилей.
Лифт остановился, и альбинос вывел воришку в холл. Саго не знал, как быть, вспоминая попытки альбиноса завязать беседу. Тот сам подошел к нему.
— Я перед вами в долгу. Я до сих пор не поблагодарил вас за дар нашему покойному брату.
— Я что-то не припоминаю...
— На кладбище две недели назад. Вы принесли венки на его могилу.
— Разумеется. Альбинос, который сидел за рулем.
— Я собирался поблагодарить вас, но вы быстро ушли.
— У вас хорошая память на лица.
— Вовсе нет. Я видел портрет над вашей колонкой в газете. Я тогда же узнал вас.
— Ах, да.
— Он был вашим другом, наш покойный брат?
— Нет, я его не знал.
— Не знали? — изумился альбинос. — Но...
— Прошу вас, не делайте далеко идущих выводов. Я взял венки с других похорон, где их было слишком много.
— Понятно. Вы — божий человек.
— Я?
— Да. И еще, мистер Саго, я хотел бы с вашего разрешения зайти к вам в газету.
— Когда угодно. Вы знаете, где это?
— Да. Мне нужно поговорить с вами об очень важном деле.
Альбинос протянул ему руку, и Саго подумал: чего ему надо? Альбинос ни разу не улыбнулся, и глаз его не было видно сквозь темные стекла очков. Так кто же они, эти братья видавшего виды «воксхолла», из которого торчал гроб? Спасая воришку, альбинос действовал так решительно и хладнокровно, что Саго почувствовал озноб. Альбиносы всегда производили на него отталкивающее впечатление, как нечто физически отличное от него. Саго глядел, как тот удаляется с юношей в темный угол. Альбинос уселся лицом к стене, и теперь его белый затылок возвышался над спинкой кресла, а руки взлетали вверх, как крылья летучей мыши. Саго заставил себя отказаться от домыслов и решил до встречи не думать об альбиносе.
В спокойном благоразумном доме Банделе родная деревня всегда представлялась Эгбо местом
