Андрокл и лев

твое сердце? Доброе семя упало на плодородную почву? Твои стопы обратились на праведный путь?

Лентулий (униженно). Да, да. В том, что вы говорите, много разумного.

Ферровий (сияя, от радости). Вступи в наши ряды. Отдайся львам. Отдайся мукам и смерти.

Лентулий (падая на колени и разражаясь слезами). Помогите! Мама! Мама!

Ферровий. Эти слезы увлажнят твою душу, сынок, и принесут благие плоды. Господь благословил мои старания, мне дано обращать людей. Рассказать тебе о чуде… да, о чуде… сотворенном мной в Каппадоккии? Юноша… такой же, как ты, с такими же золотыми кудрями… насмехался надо мной и ударил меня точно так же, как ты. Я просидел с этим юношей всю ночь, не смыкая глаз, сражался за его душу, и к утру он не только был христианином, но его волосы побелели как снег.

Лентулий падает в глубокий обморок.

Ай-яй-яй! Заберите его. Дух переборол его тело; бедный мальчик. Отнесите его осторожно домой и предоставьте остальное небу.

Центурион. Заберите его домой.

Слуги, напуганные, поспешно уносят Лентулия. Метеллий идет было за ними следом, но тут Ферровий кладет руку ему на плечо.

Ферровий. Ты его друг, юноша? Ты присмотришь, чтобы его доставили домой в целости и сохранности.

Метеллий (преисполненный глубокого почтения). Конечно, сэр. Я сделаю все, что вы скажете, сэр. Счастлив был с вами познакомиться. Можете на меня положиться. Всего хорошего, сэр.

Ферровий (с чувством). Да благословит господь вас обоих.

Метеллий идет следом за Лентулием. Центурион возвращается на скамью, чтобы продолжить прерванный сон. Все присутствующие объяты благоговейным страхом и удивлением. Ферровий с глубоким счастливым вздохом подходит к Лавинии и протягивает ей руку.

Лавиния (пожимает ее). Вот как, значит, ты обращаешь людей, Ферровий?

Ферровий. Да. На моих трудах божье благословение, хотя я и не достоин того, ведь я не раз оступался из-за моего дурного, сатанинского нрава. Вот этот человек…

Андрокл (поспешно). Не хлопай меня по спине, брат. Она знает, что ты обо мне говоришь.

Ферровий. Как бы я хотел быть слабым, как этот наш брат! Быть может, я был бы тогда таким же кротким и смиренным. И все же по соизволению божию мои испытания не столь тяжки, как его. Я слышу рассказы о том, что чернь насмехается над нашими братьями, осыпает их камнями и бранью, но когда появляюсь я, этому всему наступает конец: я успокаиваю страсти толпы; язычники слушают меня в молчании и нередко после задушевного разговора с глазу на глаз обращаются в истинную веру. С каждым днем я чувствую себя счастливей, увереннее в себе. С каждым днем легче становится тяжкий груз великого страха.

Лавиния. Великого страха? Что это?

Ферровий качает головой и не отвечает. Он садится на землю слева от Лавинии и в мрачном раздумье закрывает лицо руками.

Андрокл. Понимаешь, сестра, он себе не доверяет. А вдруг в последний момент на арене один из гладиаторов, готовых с ним сразиться, скажет что-нибудь ему не по вкусу, и он забудется и собьет его с ног?

Лавиния. Это было бы великолепно.

Ферровий (в ужасе вскакивая). Что?

Андрокл. О, сестра…

Ферровий. Великолепно предать Спасителя, как это сделал Петр! Великолепно вести себя как последний негодяй в день испытания! Женщина, ты не христианка. (Отходит от нее на середину площади, словно соседство с ней может его осквернить.)

Лавиния (смеясь). Да, Ферровий, я не всегда христианка. Я думаю, и остальные так. Бывают мгновения, когда я забываю, что я христианка, и тогда у меня сами собой вырываются такие вот слова.

Спинто. Не все ли равно, что сказать? Если умрешь на арене, ты будешь мучеником, а мученики попадают на небеса, как бы они ни вели себя на земле. Правда ведь, Ферровий?

Ферровий. Да, если мы до конца тверды в своей вере.

Лавиния. А я не очень в этом убеждена.

Спинто. Не говори так. Это богохульство. Не говори так, прошу тебя. Мы спасемся, как бы мы ни вели себя здесь.

Лавиния. Возможно, вы, мужчины, и вознесетесь на небеса на триумфальных колесницах, гордо подняв головы, под приветственные звуки золотых труб. Но мне разрешат протиснуться в щелочку райских врат, только если я как следует попрошу. Я не всегда хорошая, я хорошая лишь временами.

Спинто. Ты болтаешь глупости, женщина. Говорю тебе, мученичество все спишет.

Андрокл. Будем надеяться на это, брат, ради тебя. Ты ведь хорошо повеселился, когда разорял храмы? Боюсь, для человека с твоим темпераментом на небесах будет скучновато.

Спинто угрожающе ворчит.

Не сердись, я просто хочу тебя утешить, если ты умрешь вдруг сегодня ночью естественной смертью у себя в постели. В городе чума.

Спинто(поднимается и, жалкий в своем страхе, начинает бегать по площади). Об этом я и не подумал. О боже, пощади меня, дай мне принять мученический венец! О, заронить такую мысль в голову своего брата! Дай мне принять муки сегодня, сейчас. А то я умру ночью и попаду в ад. Ты колдун, ты заронил в мою душу смерть. Будь ты проклят! Будь ты проклят! (Пытается схватить Андрокла за горло.)

Ферровий (беря его железной хваткой). Это что такое брат? Гнев? Насилие? Поднять руку на брата-христианина!

Спинто. Тебе легко. Ты сильный. Нервы у тебя в порядке. А я весь пронизан заразой.

Ферровий инстинктивно отдергивает руку, на его лице отвращение.

Я пропил свои нервы. Теперь меня всю ночь будут мучить кошмары.

Андрокл (сочувственно). Не расстраивайся так, брат. Все мы грешны.

Спинто (хнычущим голосом, стараясь найти в его словах утешение). Да, если бы правда вышла на свет, верно, вы оказались бы не лучше меня.

Лавиния (презрительно). Это тебя утешает?

Ферровий (сурово). Молись, брат, молись.

Спинто. Что толку молиться? Если мы примем муки, мы попадем на небеса, не так ли? Неважно, молились мы или нет.

Ферровий. Это еще что?! Не хочешь молиться?! (Снова хватая его.) Сейчас же молись, собака, пес шелудивый слизкая змея, грязный козел, или…

Спинто. На, бей меня, топчи меня. Я тебе прощаю, помни об этом.

Ферровий (отталкивая его, с отвращением). Фу!

Спинто, покачнувшись, падает перед Ферровием.

Андрокл (протягивая руку и дергая Ферровия за полу туники). Любезный брат, если тебе не трудно… ради меня.

Ферровий. Ну?

Андрокл. Не называй его именами животных. У нас на это нет права. У меня были