– Я приобрел на него права. На шесть месяцев.
– Сколько ты за него заплатил?
– Пустяки.
– Его герои – моложе тридцати и много откровенных сцен?
– Нет.
Мэрфи тяжело вздохнул.
– О господи. Уже два очка не в твою пользу. Ну ладно, дай мне почитать, потом подумаем, что можно сделать.
– Подожди несколько дней, – сказал Крейг. – Хочу еще раз пройтись по тексту, чтобы уж подготовить его как следует.
Мэрфи долго смотрел на него, не говоря ни слова, и Крейг был убежден, что он ему не верит.
– Хорошо, – сказал наконец Мэрфи. – Когда я тебе понадоблюсь, я тут. А пока, если у тебя есть на плечах голова, поговори с этой девчонкой. Подробнее. И вообще – не упускай ни одного газетчика. Пусть люди знают, что ты жив еще, черт побери. – Он прикончил свой «мартини». – А теперь пошли обедать.
Ленч им привезли к пляжному домику. Холодные омары оказались весьма удачными. Мэрфи заказал две бутылки белого вина, большую часть которого сам же и выпил. Говорил он тоже больше всех. Грубовато, но добродушно – по крайней мере вначале – подшучивал над Гейл Маккиннон: «Я хочу выяснить, чего добивается это чертово молодое поколение, пока оно еще не перерезало мне горло».
Гейл Маккиннон отвечала на его вопросы прямо, без обиняков. Уж в чем, в чем, а в застенчивости упрекнуть ее было нельзя. Выросла она в Филадельфии. Ее отец живет по-прежнему там. Она – единственный ребенок в семье. Родители в разводе. Отец женат вторично. Он адвокат. Она училась в Брин-Море, но ушла со второго курса. Пошла работать на филадельфийское радио и вот уже полтора года в Европе. Их корреспондентский пункт – в Лондоне, но условия работы позволяют ей много путешествовать. В Европе ей нравится, но она все равно будет жить в Штатах. Предпочтительно в Нью-Йорке.
Такая же, как сотни других американских девушек, встречавшихся Крейгу в Европе, – полных надежд, энтузиазма и обреченных на неудачу.
– А мальчик у вас есть? – спросил Мэрфи.
– Настоящего – нет, – ответила она.
– Любовники?
Девушка засмеялась.
– Мэрф, – укоризненно сказала Соня.
– Не я же изобрел общество вседозволенности, а они, – сказал Мэрфи. – Молоды, черт их дери. – Он снова повернулся к девушке: – А мужики все к вам пристают, когда вы их интервьюируете?
– Не все, – с улыбкой ответила она. – Забавнее всех был старый раввин из Кливленда, он летел через Лондон в Иерусалим. Я едва от него отбилась в отеле «Беркли». К счастью, через час у него улетал самолет. Борода у него была шелковистая.
Слушая этот разговор, Крейг испытывал неловкость. Слишком напоминала эта девушка его дочь Энн. Ему претила мысль, что и Энн может вот так разговаривать со взрослыми мужчинами, когда его нет рядом.
Мэрфи заговорил об упадке кинопромышленности.
– Возьмите, к примеру, фирму «Уорнер». Знаете, кто ее купил? Похоронная компания. Как вам нравится черный креп на эмблеме? А уж эта возрастная проблема! Болтают о революциях, которые пожирают молодых. А у нас там – тоже революция, только она пожирает старых. Вы-то, конечно, считаете это правильным, – мисс Умница. – От вина он делался агрессивным.
– Отчасти, – спокойно сказала Гейл Маккиннон.
– Едите моего омара и говорите «отчасти».
– Смотрите, до чего довели нас старшие, – сказала она. – Хуже того, что они сделали, молодым не сделать.
– Знаю я эту песню, – сказал Мэрфи. – У меня-то, слава Богу, нет детей, а вот у моих друзей есть, и я послушал, что они говорят. Молодым нас не переплюнуть? Если хотите знать, умница Гейл, переплюнут. Да еще как. Включайте магнитофон, я хочу сказать про это.
– Да ешь ты, Мэрф, – вмешалась Соня. – Бедная девочка и так уже наслушалась твоей болтовни.
– Я замолкаю, – проворчал Мэрфи. – Присутствую, но молчу. Таков мой девиз. Теперь они все решают. Рушатся основы.
Когда ленч закончился, Крейг облегченно вздохнул.
– Ну, что ж, – сказал он вставая. – Спасибо за угощение. Мне надо ехать.
– Джесс, ты не можешь подвезти мисс Маккиннон в Канн? – спросила Соня. – Если она у нас побудет еще немного, то Мэрф договорится до того, что иммиграционные власти не пустят его, когда он надумает вернуться в Соединенные Штаты.
Гейл Маккиннон смотрела на Крейга угрюмо, и ему вспомнились собственные дочери. Они вот так же ждали, когда он повезет их после детского утренника домой.
– А как вы сюда добирались? – невежливо спросил он.
– Один знакомый подбросил. Если вы против, я такси возьму.
