Я отпрянула и потянула Тревора за статую Тедди Рузвельта.
- Это ловушка, - сказала я, стиснув его руку в перчатке. - Я объявляюсь, а там уже торчат полисмены с наручниками.
Ученики пялились на чудного старикана, шествовавшего к выходу и поглядывающего по сторонам. Разумеется, он искал нас.
- Он забрал улику с собой. Она стоит две сотни долларов, - прошептала я Тревору.
- Ага, улика, - сказал он. - Против тебя!
- Меня? Да там повсюду твои отпечатки пальцев. К тому же этот малый видел и тебя.
- Он видел только, как я бежал. Вполне возможно, он охотится за тобой. Ты разозлилась, оттого что у него закончились сласти, и стала разукрашивать его дом, а когда там зажегся свет, сдрейфила и дала деру, бросив там и добытые сласти, и теннисную ракетку.
Тревор говорил так, точно вообразил себя Шерлоком Холмсом, расследующим дело о пропавшей теннисной ракетке.
- Ты хочешь свалить это на меня? Не могу в это поверить!
- Не переживай, бэби. Вряд ли тебя посадят за это в тюрьму. Разве что тот чокнутый дворецкий капитально тебя отшлепает.
Вообще- то мне по жизни хватало неприятностей, которые я огребала по заслугам, но нарваться еще и на незаслуженные было уже слишком.
Тревор пошел на урок. Я нагнала его.
- Если начнутся неприятности, то я тебя выгораживать не стану, пойдешь на дно вместе со мной.
- Кому они поверят - примерному ученику, лучшему игроку школьной сборной или придурочной девчонке, сдвинутой на готике, которая чаще бывает в кабинете директора, чем в классе?
- Ты должен мне теннисную ракетку! - беспомощно крикнула я вслед неторопливо удалявшемуся Тревору.
Признаюсь, Тревор отомстил за ту страшную ночь в лесу. Мало того что из-за него я лишилась отличной папиной ракетки. Он, что было гораздо хуже, сделал меня врагом в глазах единственных людей в нашем городе, способных понять меня и стать моими друзьями. В них я видела освобождение от Занудвилля и обещание связи с большим миром, однако похоже на то, что теперь попасть в особняк будет труднее, чем тогда, когда он был заколочен.
9
- Ты что? - заорал отец за ужином после того, как я рассказала ему, что потеряла ракетку.
- Не то чтобы потеряла. Просто ее у меня нет.
- Тогда забери ее обратно, если знаешь, где она.
- Сейчас это невозможно.
- Но завтра у меня игра.
- Я знаю, папа, но у тебя есть и другие ракетки.
Я попыталась приуменьшить достоинства потерянной вещи. А зря, это оказалось серьезной ошибкой.
- Другие? Легко тебе говорить! Вот так пойти и купить еще одну ракетку «Меткость принца»!
- Я не это имела в виду.
- Как будто мало того, что ты портишь школьное имущество!
- Прости, но…
- На сей раз извинения недостаточно. Оно не поможет мне выиграть завтрашнюю партию. Помогла бы моя ракетка. Начать с того, что я не припоминаю, чтобы разрешал тебе уносить ее из дома.
- Но, папа, можно подумать, что ты не совершал ошибки в юности, когда был хиппи.
- Я заплатил за них, и ты заплатишь за мою ракетку!
На моем банковском счете было около пяти долларов, остатки денег, потраченных на сладкое шестнадцатилетие, и это при том, что на мне еще висели двадцать пять долларов, последний платеж за «Премьер видео». Я быстро произвела мысленный подсчет. Оказалось, что отец решил не выдавать мне карманные деньги до моего тридцатилетия.
Тут он произнес слова, отозвавшиеся в моей бедной голове таким эхом, что она пошла кругом, а я подумала, что сейчас взорвусь на миллион несчастных кусочков.
- Найди себе работу! - заявил он. - Давно пора. Может быть, это научит тебя хоть какой-то ответственности!
- А ты не мог бы просто отшлепать меня, отругать, отлупить или просто не разговаривать со мной годами, как поступают родители в ток-шоу? Пожалуйста, папа!
- Все, финиш! Конец истории! Я помогу найти работу, если ты сама не можешь. Но работать придется тебе самой.
Я убежала к себе в комнату, рыдая и вопя во всю мощь моих легких, точь-в-точь как мой братишка Недотык в младенчестве. Суть моих стенаний сводилась к тому, что в наше время очень трудно быть подростком, которого никто не понимает.
Заливаясь слезами, я вспоминала о том, как четыре года тому назад нам с Джеком Паттерсоном удалось забраться в особняк, и пыталась придумать, как мне повторить эту вылазку и забрать ракетку.
Только вот все это было попусту. Я ведь знала, что с тех пор слегка раздалась в бедрах, да и окно, через которое мы тогда пролезли, заменили. Новые владельцы наверняка установили охранную сигнализацию. Кроме того, где искать ракетку при таком количестве комнат и чуланов? Пока я буду в них рыться, меня наверняка застукает старый чудик, размахивающий пушкой, а то и каким-нибудь средневековым пыточным орудием. Это внушало мне даже больший страх, чем временная работа с неполным рабочим днем, - хотя лишь ненамного больший. Совсем ненамного.
В этот момент я по-настоящему пожалела, что не родилась вампиром, - никогда не слышала, чтобы Дракула таскался на какую-то там работу.
Связи решают все. Здорово, конечно, было бы, если мой папочка был знаком со Стивеном Спилбергом или английской королевой, но на его уровне не нашлось ничего лучше Дженис Армстронг, владелицы туристического агентства, носившего ее имя. Самым противным в этом была даже не необходимость появляться там три раза в неделю после уроков, бойко отвечать на телефонные звонки, копировать билеты и вести долгие разговоры с офисными служащими, отправляющимися в Европу в четвертый раз, а отвратительно консервативный дресс-код.
- Мне жаль, но ты не сможешь носить эти… - начала Дженис, уставившись на мои башмаки. - Как вы, ребята, их называете?
- Солдатские берцы.
- У нас тут не армия. Да, и губы!… Красить их можно, но только красной помадой.
- Красной?
- Но ты можешь выбрать любой оттенок.
- Очень великодушно с твоей стороны, Дженис! А как насчет розового?
- Розовый будет то, что надо. И тебе придется носить юбки. Только не слишком короткие.
- Красные юбки? - спросила я.
- Не обязательно красные. Можно зеленые или синие.
- Значит, можно выбрать любой оттенок?
Раз ей охота, чтобы я чувствовала себя идиоткой, ладно, буду держаться соответственно.
- Конечно. И колготки…
- Не черные?
- Не рваные. И лак для ногтей, - начала она, уставившись на кончики моих пальцев.
- Не черный, но любой оттенок красного или розовый. Это было бы чудесно, - произнесла я нараспев.
- Очень хорошо, - сказала она с широкой улыбкой. - Ты все прекрасно схватываешь.
