пять.
– Работу имеешь какую-нибудь? – спросил я.
– На сервисе там одном – мойщиком.
– Оттуда я его и забрал, – вставил Юрий Архипович.
– Там никто ничего не знает. Моет машины, и все.
– Макс, – сказал я, – мы – частное сыскное агентство. Мы расследуем убийство твоего приятеля. Ты должен нам помочь.
– А вы не…
– А мы не. Мы не расследуем разборки на дорогах. Мы расследуем убийство.
Викинг смерил меня недоверчивым взглядом.
– И ты… вы – тоже?
– Я директор этого агентства.
– Что я должен делать?
– Ничего особенного. Просто расскажи, что знаешь.
– О чем?
– Ну, вот Олег. Что за Олег? Ездил ли он с вами раньше? Когда вы прихватили Евгения, он ли был третьим?
– Он, – кивнул Макс. – Он придумал все и проводил репетиции.
– Репетиции?
– Да. Он говорил, что это, типа, спектакль, а спектакль требует, типа, репетиций.
– Машина Олега?
– Нет, Кокина тачка, в смысле Николая. Ему отец подарил.
– Иван Никитич? Ты же говорил; что он жадный.
– Да жадный, жадный. «Девятку» подарил не новую, блин. Сыну, блин. Не жадный?
Мы, все трое, только развели руками, но спорить не стали. Переубеждение запущенного юноши не входило в наши планы.
– А фамилия Олега?
– Не знаю, он не говорил.
– А что говорил? Адрес? Телефон?
– Мобильный только.
– Евгений, запиши. А как он выглядит, этот Олег?
– Никак. Невзрачный, блин.
– А одет?
– Да тоже никак: куртка черная, кепка черная, и все.
– Пол-Москвы так ходит.
– Я и говорю.
– Рост?
– Средний. Пониже меня. Голос тихий. Смеется редко. Серьезный пацан. Все.
Когда Макс ушел, я спросил Евгения:
– Деньги от Кулибина поступили?
– Поступили.
– Звони своему тезке. Надо «пробить» этого Олега таинственного. И дай что-нибудь поесть, я совсем обессилел.
Но фирменной яичницы я не дождался. Уснул.
Коммерческое творчество тоже творчество
Относительно детей Кулибина проще всего было спросить у него самого. Но он был неколебим, как скала: не отвечал ни на какие вопросы, даже – на самые безобидные. Мы так и не узнали, кто у него: мальчики, девочки или, так сказать, смешанный состав. И – сколько. Прозвучало слово «дети» при первом знакомстве – стало быть, не один ребенок. А сколько именно и какого возраста – тайна. Давить на нашего клиента не имело смысла: он нервничал и замыкался. И свертывал телефонный разговор.
Я решил ознакомиться с рабочим местом Ивана Никитича, а если повезет – то и с его супругой, главным бухгалтером фирмы.
Кулибин принял нас с Евгением в небольшом скромном кабинете в одном из немногих сохранившихся старых двухэтажных домов недалеко от Третьяковской галереи. На работе Иван Никитич выглядел совсем по-другому, чем возле нашего журнального столика. Он был полон какой-то веселой энергии, говорил легко и ясно, легко и ясно, вот что удивительно! При этом у него не было прихожей с секретаршей, то есть доступ в кабинет был свободен. Никто этим, однако, не злоупотреблял. Если человек заходил, то по какому-то конкретному вопросу, показывал бумаги, получал разъяснение или подпись и быстро удалялся.
Секретарша, впрочем, наличествовала. Она сидела в этом же помещении за отдельным столиком с компьютером и принтером. Среднего возраста, очень серьезная и очень занятая. Поодаль у стенки стоял копировальный аппарат, связанный кабельной косой с компьютером. Кулибин часто говорил по телефону, разговоры были короткими, деловыми и – по мобильнику. Я подумал, что при фиксированном тарифе руководителю удобней иметь одну линию связи, чем несколько. К тому же с секретаря снимается нагрузка допуска-недопуска абонента к уху шефа.
– Кофе? – спросил хозяин кабинета.
– Да, спасибо, не откажемся.
– Минуточку.
И Иван Никитич сам (сам!) включил электрочайник и достал из шкафчика посуду, сахар и растворимый кофе. Каждый из нас получил свою чашечку в руку, поставить ее можно было только на подлокотник легкого кресла. И никаких конфет-печений. Все это не располагало к неторопливому кофепитию, а, напротив, ускоряло процесс. Казалось, вся обстановка говорила: «Мы ведь собрались здесь дело делать, а не кофе смаковать». Тем не менее он получал явное удовольствие от этого «офисного» напитка и вообще был в приподнятом настроении.
– Я не стану утомлять вас подробностями нашей работы. Скажу только, что сегодня мы совершили сделку, которая, возможно, преобразит лицо нашей фирмы. И ее масштаб. У меня есть отдел информации. Он находится в отдельной комнате и состоит из одного человека. Каковой человек добыл информацию о том, что некая международная компания желает приобрести офисный особняк в центре Москвы. Мощная компания, Большие деньги. Очень большие деньги. Я ухватился за эту идею, стал ее прорабатывать. В принципе мы, конечно, можем построить особняк. То есть привлечь проектные и строительные фирмы. Есть договор о намерениях с компанией-покупателем. Есть банковский кредит, он практически не ограничен. Есть все. Вернее, было все кроме земли. И я нашел землю! Буквально у себя под носом. В двух шагах от Ордынки. Там такое старое двухэтажное строение, не являющееся архитектурной и исторической ценностью. Теперь внимание! Первое. В нем располагалась научно-этнографическая библиотека. Второе. Состояние здания сверхаварийное. Часть бесценных научно-этнографических раритетов вообще гнила в полузатопленном подвале. И третье. Библиотека эта готова переехать в удобное, просторное, сухое помещение. В порядке обмена. Дальше ясно: мы получаем сгнившее это строение, сносим его и строим на этой земле вышеупомянутый особняк. Вы понимаете: кроме денег (а деньги немалые) это – творческое достижение. Потому что коммерческое творчество – тоже творчество. Вам понятно?
– Кроме одного. Вы сказали – в порядке обмена. Обмена – на что?
– Так на магазин спецодежды! Я купил разорявшийся магазин спецодежды. Вместе с остатками спецодежды и с долгами за электричество, газ и тепло. Сухая, теплая, стандартная пристройка к девятиэтажке. С сухим подвалом и грузовым лифтом. Правда – не в центре. В Медведково. Но раритетам не нужен центр. Им нужно сухое, теплое пространство. Я сделал там косметический ремонт и заменил электропроводку. Более того: я взял на себя обязательство перевезти своими силами содержимое этой научно-этнографической библиотеки со всем хозяйством. Сегодня все бумаги подписаны, завтра начинается
