– А то… И от нее, – понятливо подтвердила торговка. – Только знай гуляй поменьше. Сейчас бабы такие пошли… Без калгана и шагу делать не смей.
– Я о раке говорю, душа моя.
– Ну а рак так вообще раз плюнуть. Настаивай на водке корешок, принимай до еды… Как рукой!
От шершавого тельца корня тянуло землей и полуденным солнцем.
– А помидоров нет? – переспросил Клямин.
– Да нет, нет твоих помидоров. Забыли, как они и выглядят. Градом побило… Будешь брать корень, нет? Что вертеть-то, это тебе не…
И торговка обронила непотребное словечко. Стоявшие рядом бабы зашлись хохотом. Видно, лупоглазая слыла в торговых рядах заводилой.
– Ладно. Возьму пучка три, – решил Клямин. – Соседу. Болеет он.
Торговка достала из-под прилавка ворох корешков, на выбор. Но выбирать особенно было нечего – все они казались одинаковыми. Торговка делала вид, будто хочет услужить Клямину: нюхала, мяла, пробовала корешки на ноготь…
– А что, и у вас помидоров нет в этом году? Ты куда путь держишь?
– В Южноморск.
– Ну? На легковушке?
– Нет, грузовичок.
На лицо торговки набежала тень. Она стряхнула с платка лушпайки от семечек и зябко сунула руки в карманы куртки.
– Порожний? Иль с грузом?
Клямин усмехнулся. Что он мог ответить? Порожний, если не считать двух портфелей-«дипломатов» с деньгами. И он бросил взгляд на голубой микроавтобус. Днем машина постоянно находилась в поле зрения Клямина. Ночью он раскладывал кресла и спал в ней. Так все дни командировки.
– Порожний, – сказал Клямин.
Торговка заволновалась. Ее черные глаза окончательно оживились. А лицо, еще молодое, с каким-то неаккуратным пятнистым загаром, стянулось, собирая на лбу морщинки. Потом она сложила вместе отобранные ею корешки, добавила от себя щедрую горсть и завернула все в газету. Клямин полез за кошельком.
– Слушай, шофер, дело есть. – Торговка повела головой, приглашая Клямина в сторонку.
Она обошла короткий прилавок и, приблизившись к Клямину, прижала его грудью к холодному стволу дерева.
– Слушай, человек… Есть дело, – повторила она шепотом. – Камень свезешь?
– Какой камень? – Клямин тоже невольно перешел на шепот.
– Могильный.
– Ты что, сдурела?
– Не за так.
– Известно, что не за так. Он же весит!
– Полторы тонны, ни грамма больше… Как раз в Южноморск, мужу на могилу… Что тебе стоит? Не обижу, увидишь. Меня зовут Антонина Прокофьевна.
Антон задумался. В глубине его души всегда дремал бесенок-искуситель. Что бы он, Клямин, ни делал, обязательно где-то вдруг просыпался бесенок и шептал в большое, заросшее рыжеватым пушком ухо: «А нельзя ли на этом заработать?» Так и сейчас. Нелепое, казалось бы, предложение лупоглазой торговки после первых секунд замешательства привело к привычным размышлениям. А почему бы и нет? Езда порожняком всегда наводила Клямина на печальные мысли об утерянных возможностях. Еще три дня назад его автомобиль шел с грузом и почти спрямленными от его тяжести рессорами. А теперь в «трюме» машины лежит ничтожная партия бакинских мужских туфель, которые втридорога продаются в его родном Южноморске. Но это несерьезная работа, мелочевка. Он прихватил туфли, чтобы душа не ныла.
Но вот могильный камень! Подобный груз ему возить не приходилось. И кур возил, и ящики с фруктами, и полиэтиленовые пакеты. Он ходко продавал эти пакеты на черноморских пляжах, сторонясь государственных ревизоров…
– Ладно, – решил Клямин. – Гривенник за килограмм. Торговка, прикидывая, зашевелила губами.
– Побойся Бога, парень! Полтораста рублей! Ты же не на горбу его попрешь, на машине… Пятак за кило. Это ж семьдесят пять рублей за ничего. Забили! – Она протянула широкую мозолистую ладонь.
– Подумай, душа моя, как я такую скалу в автомобиль просуну? Соображаешь? – не торопился Клямин.
– Есть люди, шофер, есть люди, – загомонила торговка, не опуская руки. – Деверь мой на тракторе работает, с подъемным краном… Хорошо, накину еще пятнадцать. Всего за девяносто.
– За сотню. Бензин мой. – На том и порешили.
Автомобиль бежал легко, только на подъемах недовольно подвывал, вспоминая о грузе, так неожиданно свалившемся на обратном переходе. Запыленные бока автомобиля еще хранили едва уловимые запахи шашлыков, которыми угощали радушные хозяева Антона Клямина за внимание к их нуждам. Костер, как правило, разводили недалеко от автомобиля.
