Красная кляминская автомашина притулилась у самого сарая, словно божья коровка. Клямин хотел оставить ее на улице – Антонина не позволила: лучше убрать с глаз, все меньше разговоров…
Каркас абажура зацепился прутьями за руль велосипеда в глубине сарая. Антонина сняла каркас и понесла в дом. Она уже решила, что накинет на прутья. Была у нее юбка голубая в белый горох, не ношенная вовсе по причине малого размера. Ее и подрезать не надо – только натянуть на прутья и закрепить сверху. Юбку разыскать труда не составляло, она лежала в сундуке, в сенях. Теперь надо было прикинуть, как ловчее приладить всю эту конструкцию к лампочке…
Занятая делом, Антонина как-то не подумала о том, что табурет, на который она поднялась, был ненадежный. Одна ножка у него шаталась. Вспомнила об этом, когда с грохотом свалилась на пол. Падая, Антонина ухватилась руками за скатерть и потянула ее за собой вместе с кастрюлей, укутанной ватником. Придя в себя от неожиданности, она повела глазами и обомлела. В дверях стоял Клямин. Стоял в трусах и майке.
– Вот, упала, – виновато проговорила Антонина.
– С потолка?
– Нет, с табуретки… Зараза…
Подтянув ноги, Антонина стала на колени. Увидела в руках погнутый каркас – отбросила его прочь.
– Хотела лампочку прикрыть…
– У тебя всегда хорошие намерения, – буркнул Клямин.
– Разбудила тебя?
– Думал, бомбу сбросили. – Клямин примеривался, как сподручнее помочь подняться Антонине. – Веса в тебе – тонна, не меньше.
– Восемьдесят три было в прошлом году, – тем же виноватым голосом уточнила Антонина. – А что ты так перепугался? Бледный весь.
– Воевать неохота. Молодой еще, жизни не видел.
– Жизни не видел, – вздохнула Антонина. – Ты-то? Представляю, сколько баб распечатал. – Антонина замерла и прильнула к полу, что-то высматривая под столом.
Ватник бессильно раскинул пустые рукава, как бы пытаясь удержать кастрюлю, из которой вывалилась картошка.
– Вот. Завтрак приготовила, старалась… Ну? Не растяпа? – Антонина отпрянула назад, удрученно села на пятки.
Клямин расхохотался. Нередко маленькие и нелепые неприятности посторонних людей, вызывая добродушное сочувствие, непостижимым образом просветляют мрачное настроение, и жизнь начинает казаться смешной и доброй. Так и у Клямина стало легче на душе, лучезарнее, что ли…
Не переставая смеяться, он просунул руки под мышки Антонины, поднатужился, поднял вверх, принял на грудь ее рыхлое тело. Он поставил Антонину на ноги. И тут Клямин почувствовал, как его пронзило давящее влечение к этой несуразной, громоздкой женщине. Тело его передернул озноб, глаза застил туман, затмивший на мгновение и без того темноватую комнату.
Мазнув быстрым взглядом по заострившемуся лицу Клямина, Антонина проговорила упавшим голосом:
– Поди оденься.
И торопливо отошла от него, словно пытаясь спрятаться. Он вернулся в свою комнату, а когда вышел из нее в тренировочном голубом костюме, его лицо выражало безучастность и тоску, подмеченную Антониной в первые минуты появления Клямина в этом доме.
– Попросила бы меня – подвесил бы твой абажур, – проговорил он, словно подчеркивая, что минутная его слабость была случайной и что возвращения к этому он не допустит.
Антонина молча собирала завтрак. Картошки, оставшейся в кастрюле, вполне хватило на двоих. На стол были выставлены консервы «Судак в томате», соленые огурцы, квашеная капуста, масло и еще что-то. Антонина достала бутыль с недопитым вчера черным густым пивом. Отодвинув занавеску, глянула поверх забора на улицу. Никого.
И слава богу. Может, никто и не появится из посторонних, пока Клямин вернется из зеленого домика, что стоял в глубине сада. Неужели так она и будет волноваться при каждом его выходе из дома? Глупость! Пошли они все к черту! Все равно сплетничать будут…
– Садись, пора, – бросила она вошедшему в дом Клямину и села, привалившись пышной грудью к высокому самодельному столу. – Чего тебе положить-то?
– Сам соображу.
Клямин уселся, осмотрел стол. Вчера он обратил внимание на необычайный вкус капусты. Видимо, Антонина подбрасывала в бочку какие-то корешки.
– Бери, бери, – подбодряла гостя Антонина. – В городе такой нет.
Она налила Клямину полстакана мутной жидкости. И себе столько же.
– Прогноз слушала по радио. Дожди заладили почти по всей стране, – проговорила она для затравки.
– Пора, – поддержал Клямин.
– А у нас вот сухо.
– И сюда доберутся.
– Дрова пораскиданы, собрать надо, прикрыть, – подумала вслух Антонина.
