весите?
– Сорок семь кило…
– А рост?
– Сто семьдесят…
Из этичных соображений он отказался от комментариев и положил меня на стол.
– У вас специальная диета или несчастная любовь? – поинтересовался мужчина, «раскатывая» крепкими пальцами мои кости.
Есть профессии, которые располагают к откровениям.
Массажисты, парикмахеры, мастера по маникюру – вот неполный перечень «благодарных» слушателей. К ним идешь, как в исповедальню. Каждая новая клиентка – новая мелодрама.
Я не стала исключением.
– Не переживайте. Все будет хорошо. Важнее здоровья ничего нет, – выслушав мою исповедь, обобщил массажист. – Страданиями вы только себя разрушаете. Вы подумайте о том, что мальчик ваш жив и здоров. За ним нормальный уход. Его не обижают. А вам сейчас нужно восстановить свое здоровье. Сыну нужна здоровая сильная мать. А не дистрофик на грани нервного срыва. Вы лучше займитесь собой, пока его не вернули. Потом уже времени не будет – они в этом возрасте такие проказники, не уследишь за ними…
Он говорил о моем сыне так реально, словно тот был в другой комнате. Без соплей, без сантиментов, с необходимой мне сейчас уверенностью.
– Доктор, но он даже слово «мама» не произносит! – робко возразила я, забыв, что это массажист, а не психотерапевт.
– А куда он денется! – весело ответил врач. – Вырастет, все равно мамкать будет!
«Мамкать будет, мамкать будет…» – повторяла я на разные лады, как заклинание. В самолете, в машине, дома…
«Ванька, ну хватит мамкать – займись игрушками! – неужели я так когда-нибудь скажу?» – думала я.
Скорее всего, нет. Я всегда с наслаждением буду слушать это доставучее мамканье.
Мамкай, приставай, только вернись… Потому что дороже ничего на свете нет…
Следующее заседание суда будет нашим триумфом! Я в этом уверена.
В Москве свирепствовал Роберт.
Не успела я сойти с трапа самолета, зазвонил мобильный.
– Надо встретиться, – потребовал он.
– А мне не надо, – честно ответила я.
Роберт почувствовал, что в программе по уничтожению произошел какой-то сбой.
– Я сейчас к тебе приеду, – напрягся он.
– Я в аэропорту, а потом поеду к друзьям на поминки, мне некогда, – доложила я о планах, ничего не подозревая. Охранника пришлось отпустить – некрасиво ехать на похороны к пожилым людям с вооруженным телохранителем. Могут воспринять это как неуместные понты.
– В какой ресторан вы поедете на поминки, я могу туда Ваню подвезти на свидание, – примиренческим тоном пообещал Роберт.
Я обрадовалась и назвала…
Когда вечером с двумя пожилыми женщинами мы вышли из ресторана, на стоянке возле машины весь красный, как коммунистический флаг, нас поджидал… вдребезги пьяный Роберт.
Конечно, никакого сына не было близко…
Я открыла заднюю дверцу машины, приглашая довести женщин до дома.
Это были интеллигентные дамы, приехавшие проводить в последний путь мужа близкой подруги.
Одна – вдова композитора Евгения Птичкина и ее знакомая – мать ведущего передачи «Своя игра» Петра Кулешова.
Ничего не подозревающие женщины усердно благодарили меня за предложение развезти по домам.
Если б они знали, что произойдет через несколько минут, они с радостью отправились бы на другой конец Москвы пешком…
– Я поед-ду т-тоже, – оповестил всех Роберт, пытаясь открыть переднюю дверь машины.
– Отправляйся домой. Не позорь меня, пожалуйста, – попросила я, загораживая собой дверь. – Все мои друзья знают, что я замужем за солидным бизнесменом, а ты сейчас похож на уличного забулдыгу, – взывала я к его здравомыслию.
– Это ты им машину продала??! – внезапно «включил поток сознания» муж и, схватив с земли кусок какой-то арматуры, стал наносить им удары по машине…
Ни самоотверженные женщины, бросившиеся мне на помощь, ни подбежавшие на крики охранники не могли справиться с обезумевшим мужем-хулиганом.
Треснуло лобовое стекло, беспомощно повисли «ухи» (стекла заднего вида), двери, капот, фары – все выглядело, как после нашествия толпы разъяренных английских болельщиков.
Я впрыгнула за руль и, дав задний ход, попыталась отъехать. Но он, словно разъяренный зверь, прыгнул на капот и вцепился руками в дворники, пытаясь их оторвать.
Приехавший через пять минут наряд милиции надел на бившегося Роберта наручники и отвез в местное отделение милиции.
Я вздохнула с облегчением. Больше мне бояться нечего…
Эвакуатор увез мою любимую искалеченную машину, и мы всей инициативной группой отправились в местное отделение милиции. Вызвался стать свидетелем даже аккомпаниатор Большого театра, выходивший в тот момент с поминок. Пожилые люди были уверены, что их показания наконец-то помогут мне защититься от нападений негодяя.
– Если машина «спорная», вашим делом не станут заниматься. У вас ведь рассматривается судом раздел имущества? – проинформировал «добрый» милиционер перед тем, как передать нас «злому».
– Вы что, ждете, когда он в следующий раз ее просто прикончит? – возмутилась одна из моих свидетельниц. – Среди бела дня, на глазах у всех, пьяный мужик нападает на женщину, разбивает ее машину, оказывает сопротивление милиции, угрожает, и вы сомневаетесь, что в этом есть состав преступления? Он же хулиган!
Пока они выясняли особенности современных законов, я звонила адвокатам.
Внутренняя жизнь местного управления внутренних дел бурлила противостоянием нарушителей и представителей закона. Уводили, приводили, грозили друг другу, кто-то строчил заявление… Возле дежурного на корточках сидела кучка никому не нужных беспаспортных гастарбайтеров. Они вообще могли уйти – никто б и не заметил…
Грязно, шумно, нервозно…
А возле входа, в «обезьяннике», сидел Роберт.
Но не просто сидел.
Озверевший от унижения миллионер тряс руками железные прутья и вопил на весь первый этаж:
– Выпустите меня немедленно! Вы знаете, кто я?! Да вас завтра всех поснимают к чертовой матери! Выпустите меня, слышите?!
И он с новой силой начинал трясти решетку.
Разговаривать с адвокатами при таком шуме было сложно, и я направилась к выходу.
– А-а-а-а! Мышанюшка! Моя любимая жена идет, – иезуитским голосом сообщил он. – Мышаня, дай мне сигаретку! Мне очень курить хочется! Ну, дай, Мышаня, у нас же с тобой Любовь была! Нехорошо жалеть для меня сигаретку… Просунь мне сюда через решетку!
Он ласково смотрел на меня через прутья и пьяно улыбался.
«Оборотень… без погон», – подумала я с содроганием.
– На, – протянула я ему три дамские сигареты. И поскорее отдернула руку… Доктор Лектор… Откусит еще…
