Вожди и заговорщики

разложил бухаринские новации по полочкам: Бухарин исподволь критикует «лобовой удар» партии, хотя «к той же цели» можно было идти «обходным, но менее болезненным путем». «На самом деле правые шли не «к той же цели», а в капкан, поставленный классовым врагом, и если бы рабочие послушались правых, то сидели бы в капканеБ»¹⁷

Сталину не был нужен конкурент на ниве выработки теории. Бухарина решили использовать как журналиста, в крайнем слу-

чае - начальника журналистов, а он - за старое. «Новые слова»! Что же, унизим еще раз. Будь у Бухарина немного политического чутья, он бы уже на XVII съезде понял, как сталинская группа относится к его «новым словам».

Киров, посвятивший бульшую часть своего выступления на съезде издевательству над оппозиционерами, прошелся и по Бухарину: «пел как будто бы по нотам, а голос не тот». Эталоном нужного голоса был сам Киров, который предложил не принимать специальную резолюцию по докладу ЦК, а «принять к исполнению, как партийный закон, все положения и выводы отчетного доклада товарища Сталина»¹⁸. Сталин оказался скромнее - краткая резолюция была принята.

Был ли Киров искренен? Со времен меньшевика Б. Николаевского в советологии была принята версия о соперничестве Кирова и Сталина. Современные исследования показывают, что «мнение о соперничестве Сталина и Кирова на политической арене глубоко ошибочно»¹⁹. Кирова отличали особенно близкие отношения со Сталиным. До 1932 г., во время приездов в Москву, он останавливался у старого друга Орджоникидзе, теперь стал жить у Сталина дома: «Впоследние годы он тоже заезжал к Серго, завтракал с ним, оставлял портфель, уходил в ЦК. Но после заседаний в ЦКСталин уже не отпускал Кирова, и Киров заходил за портфелем только перед отъездомБ»²⁰. В 1933-1934 годах Киров был самым близким другом Сталина, вождь приглашал его вместе париться в бане (кроме верного охранника Власика такой чести больше никто не удостаивался). Сталин даже простил Кирову, что в 1917 году тот поддерживал Временное правительство (это вскрылось в 1929 году, впрочем, и у самого Сталина был тот же грешок). Все, лично наблюдавшие отношения Сталина и Кирова, подчеркивают их личную близость в 1934 году.²¹ Похоже, для Сталина именно Киров становился кандидатурой в наследники.

На XVII съезде Киров был избран в Политбюро, Оргбюро и секретариат ЦК. Такая концентрация власти вопреки воле Сталина в 1934 году была уже невозможна. Сталин постепенно загружает Кирова общесоюзными делами. Так, накануне гибели Киров отправился в командировку в Казахстан - бороться с новой угрозой голода.

Сталин пытался перевести Кирова в Москву, но тот «упирался». Ему хотелось остаться на старом месте хотя бы до конца второй пятилетки. Как и в 1926 году, Киров считал, что пока не готов

к более высокому уровню карьеры. В конце концов Сталин и Киров нашли компромисс - в Москву был переведен первый секретарь Нижегородской организации А. Жданов, который должен был отчасти разгрузить направление работы Кирова. АКиров, оставаясь в Ленинграде, должен был часть времени работать в Москве²². Несмотря на то что Жданов также стал одним из молодых выдвиженцев Сталина, роль Кирова явно была крупнее - перевод Жданова должен был облегчить подготовку к этой работе Кирова. Жданов, таким образом, занимал второй эшелон власти, а Киров со временем мог возглавить первый. Сталин видел себя стратегом, а таких людей, как Киров,- проводниками этой стратегии, которые постепенно учатся, чтобы продолжить его дело.

Но угроза этому делу исходила изнутри партии. Съезд интересен не только тем, что говорят на нем с трибуны. Самое важное происходит в кулуарах. Там общались организаторы первой пятилетки - каждый со своими сомнениями: неужели только у меня на деле провалы, а на словах - успехи? Нет, и у коллег тоже. Причем у всех! Сталинский план, несмотря на все усилия, провалился. Значит, не так уж были не правы оппозиционеры. Но об этом сказать с трибуны нельзя - тут же попадешь в число обливаемых идеологическими помоями.

Подавляющее большинство этих откровенничающих в кулуарах людей потом будет уничтожено. Что знал Сталин об этих разговорах? Очем думал, когда, получив в подарок от тульской делегации ружье с оптическим прицелом, смотрел через него в зал? Один из немногих выживших делегатов съезда, В. Верховых, в 1960 году дал показания Комиссии партийного контроля, расследовавшей события 30-х годов: «Вбеседе с Косиором последний мне сказал: некоторые из нас говорили с Кировым, чтобы он дал согласие стать генеральным секретарем. Киров отказался, сказав: надо подождать, все уладится»²³.

По утверждению О.Г. Шатуновской, сотрудницы комиссии Президиума ЦКпод председательством Н. Шверника, которая расследовала события 30-х гг., беседе Косиора и Кирова предшествовало прошедшее на квартире Орджоникидзе (в его отсутствие) совещание недовольных делегатов съезда, среди которых были такие влиятельные фигуры, как Косиор, Эйхе, Шеболдаев²⁴.

Шеболдаев Борис Петрович (1895-1937). Большевик с 1914 года. Заместитель наркома в «Бакинской коммуне». Руководил борьбой с

восстаниями в Дагестане во время Гражданской войны. В 1920- 1923 годах возглавлял Дагестанский обком, подавлял восстание Гопин-ского и другие выступления горцев. После войны - на руководящей работе. С 1930 года - член ЦК, руководил обкомами и с 1934 года - Азово-Черноморским крайкомом.

Эйхе Роберт Индрикович (1890-1940). Латышский батрак, член социал- демократии Латышского края с 1905 года. Один из руководителей советской власти в Латвии в 1918 году и на Урале во время Гражданской войны. В 1929-1937 годах руководил партийной организацией Западной Сибири, твердо выполняя партийные указания, кандидат в члены Политбюро с 1935 года. В 1937 году предложил Сталину создать тройки из первого секретаря, местного прокурора и главы НКВД для решения судьбы репрессируемых. Возможно, ему казалось, что таким образом партийные органы смогут контролировать террор. Сталин поддержал инициативу. В 1938 году Эйхе и сам был арестован.

Биограф Кирова А. Кирилина отрицает достоверность этих сведений, несмотря на то, что их подтвердил еще один гость съезда: «Спустя четверть века бывшие делегаты XVII съезда обменялись своими впечатлениями по вопросу: выдвигали или не выдвигали Кирова на должность генсека. Итог «да»- два голоса, «нет»- два голосаБ Полагаю, что нет»²⁵. Такое голосование, в котором решающий голос остается за А. Кирилиной, выглядит странно. Если два человека оказались свидетелями негласных обсуждений, то нет ничего удивительного в том, что большинство делегатов об этом слыхом не слыхивали. Не убедительно и возражение Кирилиной о том, что никто не участвовал в совещании лично. Еще бы. На такое совещание не пускали кого попало, а после террора 1937- 1938 годов были уничтожены все сколько- нибудь нелояльные парт-функционеры. Ктому же нельзя согласиться, что свидетельство Верховых сделано «с чужих слов»- ведь ему о разговоре сообщил его непосредственный участник, а возможно и инициатор. Кирилина удивлена, почему показания были даны в 1960 году, а не в 1957 году. Это легко объяснимо - в 1957 году еще не было ясно, чем может кончиться готовность давать такие показания - исход борьбы за власть в Кремле не был ясен.

Еще один важный свидетель. Уже во второй половине века выживший в сталинских лагерях Н. Оганесов рассказал Молотову, что

во время съезда их собрал первый секретарь Азово-Черноморско-го крайкома Б. Шеболдаев: «вот он собрал человек восемь-десять делегатов», включая первого секретаря Казахского крайкома Л. Мирзояна²⁶. Судя по всему, это уже другое совещание - ключевых фигур, кроме Шеболдаева, здесь нет. Вперерыве съезда они переговорили с Кировым: «Старики поговаривают о том, чтобы возвратиться к завещанию Ленина и реализовать егоБ Народ поговаривает, что хорошо было бы выдвинуть тебя на пост генерального секретаря»²⁷. Оганесов продолжает: «Ион нас высмеял, изругал: Что вы глупости говорите, какой я генеральный»²⁸. Молотов подтвердил, что Киров рассказал об этом Сталину²⁹. Сталин получил новые данные о том, что теперь среди лидеров мощных партийных кланов появились десятки и сотни людей, стремившихся его «убрать». Судя по последующему вниманию НКВД к Азово-Черноморскому краю, Киров мог сообщить Сталину о беседе с Ше-болдаевым. Об оппозиционных настроениях Косиора Сталин догадался в 1938 году.

Таким образом, вывод А. Кирилиной, биографа Кирова, «что все разговоры о тайном совещании, о замене Кирова Сталиным являются мистификацией»³⁰, нельзя признать обоснованным.