нормальные особи, правда, очень редко.
Генерал-майор Ярилов Е.В. как раз и был тем, подтверждающим правило, исключением. Умнейший, искусно косящий под потомственного крестьянина мужик, он пришел в свой высокий кабинет не с паркета. Двадцать лет без малого он мотался в компании себе подобных по странам и континентам, выполняя данную страной команду «Фас!». Два года Ярилов командовал вошедшим в легенду Совой. В управлении шепотом поговаривали, что когда-то он вместе с тем же Совой служил в группе ТОГО САМОГО Большакова, но в это мало кто верил, уж слишком много из того, ЧЕГО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ, приписывалось ТОМУ САМОМУ. Хороший, в общем, был дядька. Мог наорать, обложить семиэтажным, треснуть кулачищем по столу так, что в кабинете приходилось менять мебель, но Егор Валентинович был надежен как бетонный ДОТ и своих никогда не сдавал.
Его не очень привечало вышестоящее начальство, потому что Ярилов не умел быть ласковым. Не брал взяток, не крышевал бизнес, не имел загородного особняка рядом с «остальными нашими», за что считался всеми ими осколком третичной эпохи и выжившим их ума динозавром. Несколько раз его собирались выгнать на пенсию, но каждый раз решение отменялось, и выслуживший все сроки генерал продолжал командовать, как умел. Уж слишком «расстрельной» была занимаемая им должность, вот и не находилось дураков среди желающих возвыситься.
— Напомни, кто с тобой туда летал.
— Ящер, то есть капитан третьего ранга Шабалин, майор Марецкий и старший лейтенант Коваленко.
— Сколько молодому до капитана остается?
— Два месяца.
— Теперь хрен дадут.
— Это точно.
За две недели до описываемых событий Волкова с тремя офицерами его группы послали в одно очень демократическое европейское государство решить некий вопрос. Вопрос был решен, вот, только…
— Нашумели, наследили, можно сказать, обосрались, — грустно молвил генерал и тяжело вздохнул.
— Товарищ генерал…
— Ладно тебе, не на плацу!
— Егор Валентинович, а как можно было иначе?
— Если бы я знал, как иначе, то не разговоры бы с тобой разговаривал, а взял бы за ноги и бил башкой об сейф. Короче, завтра все четверо едете в Думу.
— Зачем?
— …ть вас будут в комитете по безопасности! — выматерился генерал.
— Это точно, — согласился Волков и опустил голову.
— Нет, чтобы нашего Первого вызвать или меня, на худой конец. Так им, уродам, исполнителей подавай. Желают лично поучить, как надо работать.
— Суки, — буркнул Волков.
— Точно, — согласился начальник. — Что ты сказал?
— Да, так, ничего.
— То-то. Значит так, приказано прибыть в форме.
— Что?!? — у Волкова округлились глаза. По инструкции ни он, ни его люди не имели права появляться вне расположения части в военной форме.
— Что слышал. В парадной форме и при наградах. Сколько у тебя орденов?
— Двенадцать и еще три иностранных.
— Вот все и надень и, за подчиненными проследи. Как твой молодой-то?
— Валяется дома, ему ноги посекло, я же докладывал.
— Сильно?
— Не очень.
— Посадить в инвалидное кресло и укрыть ноги, может, пожалеют. Все понял?
— Так точно.
— Тогда вперед.
У входа в цитадель российского парламентаризма Волков остановился и критическим взглядом осмотрел свое воинство в новехоньких парадных мундирах. Майор Марецкий — позывной Рабат, невысокий, слегка полноватый крепыш. Пострижен, гладко выбрит, за версту благоухает одеколоном. Шесть орденов и очень много медалей. Скрещенные автоматы, эмблемы мотострелковых войск в уголках оливкового форменного мундира.
Старший лейтенант Игорь Коваленко — позывной Тихий, в кресле-каталке. Пострижен, побрит. Три ордена, пара медалек, парашютики (эмблемы ВДВ), порядок. Капитан третьего ранга Алексей Шабалин, позывной Ящер, коротконогий, длиннорукий брюнет, очень похожий на бритую обезьяну. Во всей флотской красе: белая парадная тужурка с якорьками и золотыми погонами, россыпь орденов, естественно, значок «За дальний поход», кортик на боку и белые перчатки на лапах. Полюбовался собственным отражением в зеркальном стекле. Вроде все в порядке, мундир с эмблемами ракетных войск и артиллерии (остроносая ракета, крест-накрест перечеркнутая пушечками), ордена, медали. Тяжело вздохнул.
— Ящер, перчатки сними.
— Так ведь по форме положено.
— Я что сказал?
— Понял.
— Тогда, с богом. Пошли, — Шабалин с Марецким, как пушинку, подхватили кресло с сидящим в нем якобы инвалидом и тронулись вслед за командиром.
Их выплюнули наружу очень скоро, через какие-то сорок минут и это включая те полчаса, которые они прождали в приемной. «Мясники», «портачи», «дебилы» было самым парламентским, что они услышали от болеющих за судьбы отечества парламентариев. «Идите, — сообщили им напоследок. — Ждите решения». Не стоило иметь семи пядей во лбу и ниже, чтобы понять, решение будет судьбоносным.
Коваленко проехал несколько метров и развернулся лицом к остальным. Открыл рот.
— Сейчас спросит, кто нами правит, — догадался Марецкий. — А то сам не увидел.
— Да нет, я не об этом, — засмущался Игорь. — Командир, как насчет…
— У нас на флоте это называется за…ть, — догадался Шабалин. — Лично я — только за.
— Так, и я не против, — буркнул Марецкий, — Командир, ты как?
— Как все, только давайте отойдем немного. Тут поблизости цены просто запредельные.
И они тронулись. Каталку с сидящем в ней Коваленко, легонько, одним пальчиком подталкивал Шабалин.
— Командир, — поинтересовался Игорь, — а почему у тебя лицо покраснело? Давление, что ли, скачет?
— Размечтался, — хмыкнул тот. — Просто встретил знакомого. Помните того лысого, который орал, что всех насквозь видит?
— Ну.
— Встречались. Такой, блин, лихой особист был, аж дух захватывало.
— Расскажи.
— Почему бы и нет, нам еще минут пятнадцать топать. Слушайте, детки, дело было…
Дверь кабинета приоткрылась, в проеме показалась вихрастая голова. Самую малость дохнуло перегаром.
— Сысоев, к командиру!
— Есть, — Волков закрыл тетрадь, над которой дремал, забросил ее в сейф и вышел из кабинета.
Уже месяц он находился здесь, в одном из разведорганов округа в качестве военного переводчика и под чужой фамилией. С задачей ждать, присматриваться и находиться в готовности. К чему? А, черт его знает, к чему. Лейтенантов, как известно, информируют всегда в последнюю очередь. Пока же, в ожидании
