— Как это?
— Так это. Никаких таких тайн я от тебя не узнал, значит, и писать нечего.
— Тогда так, — Шишкин выпрямился и принял стойку «Смирно». — Товарищ лейтенант, предупреждаю в устной форме, что полученные вами сведения…
— Все ясно, — Сергей потянулся к сейфу и сделал вид, что очень хочет его открыть. — Если у тебя все, то извини, работы накопилось, ты не поверишь, до утра не управиться.
Шишкин побросал документы в чемодан и походкой каменного гостя пошел к выходу. Волков запер дверь кабинета и, посвистывая, понесся на доклад командиру.
Капитан закрыл за собой металлическую калитку и направился к ожидавшему его служебному автомобилю. Не успел пройти и тридцати шагов, как двухэтажное здание, издали напоминавшее детский сад, буквально подпрыгнуло и из всех открытых по случаю летней жары форточек донеслось лошадиное ржание: разведка радостно приветствовала очередной успех «соседей». К слову сказать, те на их месте, поступили бы точно так же. И поступали…
— А теперь этот дятел видит всех насквозь… — закончил повествование Сергей.
Все заржали, причем Шабалин громче всех. Привык он там, на кораблях, громко смеяться, перекрывая шумы бурь и штормов.
— А что было потом? — спросил Коваленко.
— Ничего не было, до сегодняшнего дня я этого Шишкина-Елкина-Палкина не встречал.
— Я не об этом, командир. Что случилось в той части потом?
— А я почем знаю? Меня через две недели после этого вернули назад. Когда в самолет садился, рыдал от счастья.
— Почему?
— Да потому что я там едва не спился, дотошный ты наш.
В ресторане все было очень мило, только дорого. Поэтому господа офицеры вместо ранее намеченных двух килограммов водки заказали только один. И по салатику «Оливье» на брата. Быстренько все выпили и съели, после чего засобирались домой.
— Может, еще по граммульке? — предложил Марецкий. — Я тут одно место знаю, там шашлыки классные готовят.
— Небось, дорого? — строго спросил Шабалин.
— Нет.
— Тогда лично я — опять за. Давай сходим, командир, исключительно по чуть-чуть.
— Давай, командир, — заныл Коваленко. — Очень кушать хочется.
— Ну, разве что по чуть-чуть, — согласился Волков.
Водка в «одном месте» оказалась хорошо охлажденной и, вроде, не «левой», а шашлыки — просто классными, только вот, толком поесть их не получилось. К Сергею пристал как банный лист какой-то жгучий брюнет и принялся тыкать немытым пальцем в ордена на груди.
— За что железки, гоблин? — орал он. — За то, что убивал мой народ? — если учесть тот факт, что его народ уже почти лет десять как вышел из состава Союза и с тех пор независимо процветал с последним хреном без соли, товарищ явно нарывался.
— Нужен нам сто лет твой народ, — вежливо сказал Шабалин. — Уйди куда-нибудь, дай людям посидеть спокойно.
— Ах, тебе мой народ не нужен! — и оскорбленный джигит что-то гортанно прокричал.
Его кунаки, человек шесть, повыскакивали из-за столиков и принялись готовиться к битве: одни дырявили воздух хуками и джебами, другие, согнув ноги, широко распахнули руки, готовясь к захватам и броскам. Так и хочется написать: «И тут началось». Ничего не началось, все сразу же закончилось, потому что физкультурные понты и наработанные годами боевые навыки это две большие разницы.
Как-то удивительно у них не задался тот день: сначала «поимейка» в Думе, потом эти джигиты… Покинув ресторан, они пробежали переулками, и вышли прямиком к окруженному столиками киоску.
— Может, по пиву? — задумчиво проговорил Шабалин и первым двинулся вперед.
— По пиву так по пиву, — вздохнул Волков.
Коваленко поставил коляску на землю и, усевшись в нее, покатил следом за остальными.
Холодное пивко жидким бархатом легло на душу, военнослужащих охватили покой и нега, на изможденные царевой службой лица вернулись улыбки. Захотелось остаться здесь надолго.
Но, черт подери, если день не задался с утра… Двое целеустремленно шагающих по своим делам милиционеров, вдруг развернулись и решительно направились к их столику. Не к соседнему, заметьте, где запивали пенным напитком принесенную с собой сорокоградусную и громко разговаривали матом, а именно к ним.
— Начинается, — вздохнул Марецкий, ставя недопитую бутылку на столик. В воздухе ощутимо запахло грозой, жертвами и разрушениями. Спокойный, как дохлый удав, майор крайне редко выходил из себя, но уж если выходил…
Стражи порядка подошли поближе и остановились. Совсем еще молодые ребята в серой мятой форме и покрытых пылью башмаках. Мосластые, не стриженые, неуловимо похожие друг на друга, только, один с россыпью розовых прыщей по всему лицу, а второй — с вытаращенными глазами, удивительно напоминающими желтки в яичнице-глазунье.
— Нарушаем, граждане, — торжественно проговорил прыщавый. Его напарник, постукивая дубинкой по ладони левой руки, молча стоял рядом, радостно улыбаясь. Его лицо просто-таки сияло от счастья. Нет ничего более приятного для недавнего дембеля, чем прилюдно унизить офицера, да еще и ошкурить, если получится.
— И что же мы нарушаем? — полюбопытствовал Волков.
— Распиваете спиртные напитки, — ответил прыщавый.
— Ведете себя развязно, — добавил напарник.
— Придется пройти в отделение, составить протокол.
— Или заплатить штраф на месте, — чувствовалось, что у ребят накопился определенный опыт работы в паре.
— Ну, что ж, — Марецкий еще раз вздохнул, — в отделение так в отделение.
— Погоди, — мигом просчитав возможные последствия визита этого тихушника в околоток, Шабалин рванулся вперед и, заорав радостно: — Здорово, земеля, узнаешь? — протянул прыщавому руку. Тот машинально подал свою.
Надо сказать, что верхние конечности капитана третьего ранга отличала не только аномальная длина (сам признавался, что такими ручонками очень удобно хвататься за палубу корабля в шторм), но и совершенно обалденная сила пальцев. По крайней мере, свертывать в трубочку пятаки и заплетать косички из гвоздей этот милый человек научился еще в старших классах средней школы. Когда он только пришел в группу, то на первой же плановой медицинской диспансеризации, просто-напросто сломал стальной кистевой силомер. Вручая его Шабалину, медик в погонах распорядился: «Жми из всех сил!», вот он и сжал.
— Ы-ы-ы! — сказал попавший в капкан. — О-о-о! — простонал он чуть позже. — У-у-у! — прыщи на лице потемнели и приняли цвет звезд над кремлевскими башнями.
— Да что ты говоришь? — Шабалин чуть-чуть усилил хват.
— А-а-а, — прошептал тот, побледнел и дрогнул коленями.
— Вот теперь другое дело, — капитан третьего ранга разжал ладошку и ласково похлопал согнувшегося от боли по спине. — Шагай-ка, брат, к врачу, там тебе помогут — и тут же рванулся с вытянутой рукой к напарнику пострадавшего. — Привет!
— Не-е-ет! — лупоглазый развернулся и заспешил прочь скачками. Его товарищ на полусогнутых двинулся следом, бережно прижимая к груди покалеченную ладонь.
— А вот теперь я действительно хочу в кабак, — заявил Волков. — Только давайте переберемся в другой район, а то здесь как-то не очень.
В третьем по счету ресторане все прошло без эксцессов, потому что их туда просто не пустили. Видимо, углядев в приближающихся военных угрозу, швейцар вывесил на дверях табличку «Спецобслуживание», запер дверь и сам куда-то спрятался.
