времени «Ч», он вел обычную жизнь обычного молодого офицера в Сибири: исправно ходил на службу, а после нее — в кабак.
Перед тем как войти в командирский кабинет, причесался и протер носовым платком лицо: ночь накануне, проведенная на улице Угданской в деревянном одноэтажном бараке в компании веселых медсестричек Кэт, Любы и военного врача, имя которого напрочь стерлась из памяти, была томной.
— Разрешите?
— Сысоев, — проговорил командир части, не поднимая взора от каких-то бумаг, — там, в дежурке, капитан из особого отдела. У него какие-то вопросы по китайскому языку. Быстренько проконсультируй, только устно, и гони на хрен. Понял?
— Так точно!
— Свободен, потом зайдешь, расскажешь, что это «соседи» так всполошились.
— Есть! — лже-Сысоев четко развернулся через левое плечо и вышел в большом недоумении.
Только в книгах, хороших и разных, капитаны из особого отдела шляются в серьезные разведывательные органы как к себе домой, и вовсю участвуют в проводимых там спецмероприятиях. В жизни, поверьте, все иначе. В часть, в списках которой временно числился Волков, из всего особого отдела гарнизона мог проникнуть только его начальник, да, и то, испросив предварительно разрешение у командира.
«Значит, так надо» — решил про себя юный переводчик. Достал из кармана мятную конфетку, забросил на всякий случай в рот и спустился в дежурку. Бравый капитан уже был там, буквально приплясывал на месте в нетерпении под снулым взглядом дежурного. В бриджах, начищенных до зеркального блеска сапогах и кителе под портупеей. С кобурой на боку и секретным чемоданчиком в руке.
— Сысоев, — представился Сергей и протянул руку.
— Капитан Шишкин, — ответил тот, руки не подав. — Быстрее лейтенант, времени в обрез.
Волков присмотрелся повнимательнее: ух, ты, горящие чахоточным румянцем щеки, лихорадочно блестящие глаза, лицо с явными следами азарта и радости свершения. Картина маслом из серии: «Мятеж левых эсэров подавлен, товарищ Дзержинский! Разрешите начать расстрелы?»
— Пойдем, — не успел Сергей подойти к лестнице, как Шишкин, обогнав его как стоячего, рванул наверх.
— Куда дальше? — заорал на бегу.
— По коридору до конца, последняя дверь направо за углом… — и только сапоги застучали.
Первым делом товарищ капитан сорвал печать и извлек из чемоданчика заполненный типографским способом документ с угловым штампом в левом верхнем углу и выложил на стол перед Сергеем.
— Давай.
— Что давать-то?
— Заполни, распишись и поставь дату.
— Зачем?
— Ты, что, совсем идиот? Это подписка о неразглашении.
— Неразглашении чего?
— Того, что сейчас узнаешь.
— А как я могу не разглашать то, чего не знаю? — на полном серьезе полюбопытствовал Волков и округлил глаза.
— По-моему, ты нарываешься, — прищурился чекист.
— А по-моему, я только что забыл китайский.
С минуту они молча смотрели друг на друга, угрожающе один и с искренней придурью во взоре второй. Как и следовало ожидать, первым не выдержал Шишкин.
— Ладно, потом разберемся. Слушай внимательно, — тут он приосанился. — Я только что раскрыл валютное дело, — извлек и аккуратно положил на стол несколько бумажек, очень похожих на банкноты.
Волков взял одну из них, осмотрел, после чего неторопливо разложил все на две стопочки.
— Картина ясна, — сказал он. — Что тебя интересует конкретно?
— Это юани?
— Да.
— Китайские?
— Конечно.
— На какую сумму всего?
— На какую сумму? — Волков так же неторопливо принялся пересчитывать банкноты в первой стопочке. — Одна, две, три…двенадцать — и во второй. — Одна, две, три, четыре… Всего получается четыре триллиона, один миллиард и двести миллионов юаней. Думаю, что это несколько годовых бюджетов Китайской Народной Республики. Поздравляю, капитан, ты очень богатый человек.
— Что ты сказал?
— Повторяю, четыре триллиона…
— Погоди, — тот ткнул пальцем в одну из бумажек. — А где нули?
— Китайцы обходятся без них.
— Сколько здесь?
— Сто миллионов.
— Как читается по-китайски?
— «И».
— Ни хрена ты, переводчик, не знаешь. Я, чтоб ты знал, навел справки, — он достал из кармана блокнот. — «И» по-китайски значит «один». Расскажу твоим в части, засмеют.
— Расскажи. Только в китайском языке полно слов, которые читаются одинаково, а пишутся по- разному, а потому имеют разное значение. К примеру, знаешь слово на букву «х» из трех букв всего?
— Ты имеешь в виду?..
— Совершенно верно. Так вот, по-китайски так звучит слова «собрание», «серый», имеется в виду цвет, а также «возвращаться», «уметь» и многое, многое другое. Такой вот язык.
— В словаре посмотри, — просипел особист.
— А зачем, и так все ясно. Вот сюда глянь, — и указал на иероглифы в рамочке. — Знаешь, что здесь написано?
— Нет.
— Написано, что данная банкнота имеет хождение в потустороннем мире и принимается во всех его банках. Теперь понял, что это такое?
— Ы-ы-ы, нет.
— Это, — ритуальные деньги, кладутся в гроб при погребении, чтобы на том свете прикупить, чего понадобится.
— Выходит…
— Совершенно верно, на первое время покойничку этой мелочи хватит, а потом родственники еще подвезут.
На особиста стало жалко смотреть. Он явно нарушил основной закон спецслужб и поспешил доложить об успехе, еще его толком не достигнув. Опасная это штука, такая торопливость: высокое начальство, заслушав доклад подчиненного, успевает порадоваться сопричастности к результату и в случае облома чувствует себя оскорбленным и где-то даже обворованным.
— Но ведь все равно, это документ строгой отчетности.
— С каких пряников? Печатается, что б ты знал, в обычных типографиях и продается где угодно.
— А-а-а… — протянул тот. — А ты откуда знаешь?
— А-а-а где я, по-твоему, служу? И потом, недавно такие бумажки по телеку показывали.
— Где?
— Где-где, в «Клубе кинопутешественников».
— Ладно, — и сунул Волкову под нос документ. — Подписывай.
— Не буду.
