Глава 25
Рубка за бабки заканчивается
После полуночи в холле «Комфорта» народу почти не было. Почти. Двое азиатов, очень похожих на японцев, мирно беседовали за столиком возле стойки портье, и лениво обжималась в углу молодая парочка, по виду европейцы или американцы. Скорее, все-таки, последние. Еще какой-то тип с увлечением читал газету в дальнем углу. Короче, тишь и благодать как в майскую ночь перед грозой.
— Добрый вечер, — на безукоризненном английском поприветствовал меня ночной портье, когда я подошел к стойке и со вздохом облегчения поставил на пол здоровенную сумку.
— Добрый, — вежливо ответил я, хотя, вечер давно уже закончился, и наступила ночь.
— Сэр?
— Пожалуйста, ключ от четыреста двадцать третьего.
— Прошу вас.
— Спасибо. Могу я оставить сумку в камере хранения?
— Безусловно.
На этаж в одной кабине лифта со мной поднимался тот самый читатель, персонаж явно славянского типа. Парень изо всех сил старался не обращать на меня внимания, глядел в сторону и даже что-то насвистывал, дескать, вы сами по себе, а я — от вас очень отдельно и по своим делам. На этаже наши дороги разошлись, я повернул налево, а он засвистел в другую сторону.
Дверь в мой номер не была заперта. Я повернул ручку и вошел.
— Все тот же медовый аромат. Здравствуйте, Виктор Владимирович.
Сидящий в кресле, встал на ноги и с приятной улыбкой на устах заспешил мне навстречу.
— Мое почтение, Евгений Андреевич, — протянул руку. — Извините за поздний визит.
— Ну что вы, работа прежде всего — я улыбнулся в ответ и пожал товарищу полковнику ладошку. Очень захотелось, сразу же, не откладывая на потом, сломать ее, но я воздержался.
— Как успехи? — он присел за стол и принялся раскуривать трубочку.
— Более или менее, — я устроился в кресле и демонстративно зевнул. — Извините, не выспался.
— Что значит более или менее? — с легким волнением в голосе спросил «товарищ из Центра». — Вы разыскали изделие или нет?
— Конечно же, разыскал.
— Ну, тогда полный порядок, — он расцвел в радостной улыбке, достал платок и промокнул лоб. — Мы победили!
— Не спешите радоваться, — я опять зевнул и прикрыл рот ладошкой. — Самое трудное еще впереди.
— Что вы имеете в виду? — опять забеспокоился мой собеседник.
— Изделие еще предстоит вывезти из страны, — я принялся массировать глаза. — Извините, может, перенесем беседу на завтра? Устал зверски.
— У меня для вас отличная новость, — он сделал вид, что не расслышал предложения очистить номер.
— Неужели, какое?
— Я сам вывезу его, за этим, собственно, и прибыл.
— Здорово! — я оскалил в улыбке белоснежные (потому, что не свои) зубы. — Просто камень с души, забирайте.
— Давайте, — в свою очередь улыбнулся он.
— Не вопрос, но… — я виновато развел руками. — Я не получал на этот счет никаких распоряжений.
— Не будьте бюрократом, Евгений, — он снова принялся раскуривать трубку, руки самую малость подрагивали. — Я отправлял вас на задание, значит, имею все необходимые полномочия. Забыли?
— Зачем вы так? — я тоже закурил. — Ничего я не забыл, но и вы меня поймите, — сделал жалкое лицо. — У меня, чтоб вы знали, три неснятых выговора за пренебрежение правилами конспирации, — соврал, как потерпевший: не три, а целых пять. — Представляете, что со мной будет по возвращении?
— По-моему, Евгений, вы просто дуете на воду, — он нахмурился. — В конце концов, я старше вас по званию и вы обязаны исполнять мои распоряжения, — хлопнул ладонью по столу. — Отдайте изделие, я приказываю!
— А потом вы отметите в докладе, что я не спросил у вас подтверждения полномочий, — я поджал губы и наморщил лоб. — Придется выходить на связь с Центром.
— Уже поздно.
— Ничего страшного, можно потерпеть до завтра.
— Ладно, так и быть, — он вдруг несколько натянуто улыбнулся. — Отдыхайте!
— Как вы сказали?
Он и не подумал отвечать, потому что все, что собирался, уже сказал. Это самое «отдыхайте» было кодовым словом. Дверь распахнулась, и в номер вошли двое: Назим Сулейманов собственной персоной и, тот самый читатель и свистун в одном флаконе.
— Какая встреча, — Назим поднял руку и наставил на меня ствол. — Говорил же я тебе, Жека, что мы обязательно встретимся.
— Не хотели бы объяснить, товарищ полковник, — полюбопытствовал я. — Что все это значит?
— Проверь его, Стас, — распорядился Назим, мой тезка подошел и тщательно меня охлопал от макушки до пяток, потом в обратном порядке. Не забыл о рукавах и даже слегка прощупал промежность.
— Ой, — сказал я и поежился.
— Пустой, — отрапортовал он и отошел в сторонку. Достал ствол с глушителем и тоже навел на меня.
— Садись, Женя, — Сулейманов указал стволом в сторону кресла, я послушно присел.
— Ну, что же вы молчите, хороший наш? — все не мог уняться я. — Соврите что-нибудь.
— Проводится операция Центра, содержание которой вам знать не положено — заявил Виктор. — Отдайте изделие и можете считать себя свободным.
— Соврал, — я горько усмехнулся. — С каких это пор операции Центра проводятся с участием наемников?
— А, вот это, Евгений, уже не вашего ума дело! — от волнения Виктор сорвался на базарный крик. — Отдайте изделие!
— Требую подтверждения ваших полномочий, — с упрямством дебила повторил я.
— Предъявите, — распорядился товарищ полковник и принялся выбивать трубку в пепельницу.
— Запросто, — Назим вразвалку подошел ко мне и наставил ствол. — Что скажешь?
— А что говорить, — ответил я. Повернулся к Виктору. — Какая же ты, все-таки, гнида, Витек.
— Не отвлекайся, Женя, — Назим вдавил глушитель мне в лоб. — Заплати налоги и спи спокойно, — улыбнулся, видимо, ему очень понравилась вторая часть фразы.
— Сумка в камере хранения, — наябедничал мой тезка. — Он ее сдал.
— Звоните, — Виктор взял с подставки телефонную трубку и кинул мне на колени. — Пусть принесут сюда.
— Не получится, — ехидно ответил я.
— Это еще почему?
— Я должен лично забрать сумку с изделием, — и поморщился от боли: Сулейманов от волнения налег всем телом на ствол. — Такие правила, за действия администрации отеля я не отвечаю.
— Зато ответишь на мои вопросы, — Назим убрал ствол от моей головы, зато навел его чуть пониже живота. — Начнешь вилять, схлопочешь пулю.
— Потом! — нервно бросил Виктор. — Все вопросы потом. Пусть сначала сходит и заберет сумку.
— А если не пойду? — ехидно спросил я.
— Все равно пойдешь, дорогой, — ласково проговорил, наклонившись над креслом, Сулейманов. —
