— Понятно, когда они вернуться, ты конечно не знаешь?
— Почему не знаю? Как стемнеет, так и вернутся.
Кажется, у нее был на все готов простой, исчерпывающий ответ. Я хотел спросить, не знает ли она, как мы сюда, к ним попали, но не успел, спросила она:
— А тебя как зовут?
— Алексеем, — отрекомендовался я.
— Ишь ты, — непонятно чему удилась она. — Алексей — божий человек!
— Ну, это некоторое преувеличение, — скромно сказал я.
— Девку прикрой, срамно смотреть! — не обратив на мои слова внимания, приказала она.
Я посмотрел на Машу, у нее из-под рубахи были видны только ступни, и ничего непристойного даже по самым строгим деревенским правилам приличия в этом не было.
— Срамно, так не смотри, — посоветовал я Верке. — Ты чего это здесь раскомандовалась? Сбегала бы лучше за отцом, мне с ним поговорить нужно.
— Чего за ним бегать, сам, поди, придет. А девку лучше не тронь, а то бабке скажу!
— Так, — заинтересовался я, — откуда еще взялась бабка?
Кажется, первый раз за время нашего разговора девочка не сразу нашла ответ, пожала плечами, но ответила опять предельно точно:
— Откуда взялась, не скажу, я ее родителей не знаю, а пошла в лес.
— Хорошо, Вера, а теперь расскажи подробно, чья это изба, кто здесь живет, как называется ваше село, и как зовут вашего барина?
— А ты, что сам не знаешь? — подозрительно спросила девочка, решив, что я над ней насмехаюсь.
— Не знаю, я ведь тоже спал, как эта барышня, — кивнул я на Машу. — Проснулся, в избе никого, а потом ты пришла…
Девочка подумала и решила не отходить от принципа коротких прямых ответов.
— Бабкина изба, мы тут своим семейством живем по соседству. А село наше Страхилино. Слышал, поди?
Это название мне ничего не говорило, хотя я его вроде бы где-то слышал.
— Как барина зовут? — напомнил я.
— Не знаю, я барина отродясь не видела. А так думаю, что как-нибудь да зовут. То, поди, наш управляющий, Валентин Петрович знает.
— Хорошо, тогда расскажи про хозяйку, ну про эту бабку.
Вера задумалась, потерла шелушащийся нос и скорчила недоумевающую рожицу.
— А чего про нее рассказывать? Бабка как бабка, старая очень. Травами лечит и заговором.
— Выходит, бабка знахарка?
— Этого я не скажу, люди всякое болтают, а только она добрая.
— А что она в лесу делает и когда вернется? — перешел к более конкретной теме.
— Как что делает? Чего ей сейчас в лесу делать? Ягодам еще не срок, разве что земляника пошла. А грибы только летние. Вот к яблоневу спасу поди и грибы пойдут.
— Так зачем тогда бабка в лес пошла? — начал сердиться я.
— Траву собирает. Больше, вроде, нечего. Да, ты не думай, она вернется, как стемнеет.
— Будем надеяться, а ты, случаем, не знаешь, мы с барышней здесь давно живем?
— Как не знать, знаю. Уж, который день.
— Понятно, — сказал я, не рискуя уточнять время нашего пребывания. — А сейчас ты зачем пришла?
— Бабка велела посмотреть, как и что. Если, сказала, гости проснуться, то чтоб покормила.
— Тогда чего ты стоишь столбом, давай корми!
— Сначала девку прикрой, а то мне смотреть срамно, — опять вернулась она к старой теме.
— Хорошо, прикрою, — согласился я и набросил Маше на ноги одеяло. — Теперь ты довольна?
Девочка шмыгнула носом, кивнула и отправилась за едой.
Глава 18
Бабка вернулась, когда уже начало смеркаться. Я сидел рядом с Машей и изнывал от неизвестности. Мое лечение никакого эффекта не принесло. Впрочем, ее и лечить оказалось не от чего. По внутренним ощущениям, во время экстрасенсорного сеанса, она оказалась совершенно здорова и спала вполне естественным образом. На летаргический сон это было не похоже, дышала она по- прежнему, нормально, только на внешние раздражители никак не реагировала.
Старуха вошла в горницу и, не глянув на меня, перекрестилась на пустой красный угол. Иконы для простых крестьян еще был слишком дороги и, их отсутствие в избе меня не удивляло.
Я встал со скамьи и молча поклонился хозяйке, в ожидании, что она скажет. Отдав Богу Божье, бабка посмотрела на меня и ответила на поклон.
Я ждал, что она будет делать дальше. Старуха подошла ко мне почти вплотную, посмотрела в лицо и и вдруг сказала:
— А ты, батюшка, совсем не постарел. Когда спал, вроде был постарше, а сейчас, смотрю, все такой же.
— Э…, мы разве знакомы? — спросил я, пытаясь рассмотреть ее в полутьме.
— Неужто забыл? — удивилась она. — Я бабка Ульяна. Помнишь, в Захаркино девку Алевтинку лечила.
Только теперь я узнал старую знахарку. Действительно, когда я только познакомился со своей будущей женой, Аля заболела пневмонией и к ней позвали эту старуху. Ульяна ее осмотрела и вынесла смертный приговор. То, что я сумел антибиотиком вылечить девушку, так поразило знахарку, что она наградила ее даром читать чужие мысли.
— Прости Ульяна, сразу не признал тебя впотьмах, — сказал я. — Богатой будешь.
— Значит, все-таки вспомнил, — довольная произведенным впечатлением, дробно, по-старушечьи засмеялась она. — А я как тебя увидела, сразу же признала.
Мне и самому стало весело. Дело в том, что не только Ульяне было чем удивить меня, но и мне ее. Причем еще и покруче.
— Как же не вспомнить, мы с тобой очень старые знакомые, — со скрытым смыслом, сказал я.
— Да, — согласилась она, — тому уж лет десять прошло, а то и поболе.
