Применять недопустимо, обронил всезнающий доктор Гончар, а я применил… «Mea culpa» [18], – готово было сорваться с моих уст, хоть и не был я католиком, ни даже христианином.
Сядь на скамеечку, вкрадчиво напомнил мне Странник. Давно пора, Ваня. Вытащи камни из карманов и поправь, что сможешь…
Лист бумаги прибило ветром к моему лицу. Я смахнул его и обнаружил в нескольких шагах от себя пожилого человека, который сладострастно вырывал страницы из какой-то книги.
– Мерзость обыденности сжевала меня и выплюнула, – сообщил он мне, словно я его о чем-то спрашивал. – Птичку жалко.
– Какую птичку?
– Если мнение существует, то разделяют его только полные идиоты, – отрезал он. – Теперь понял, какую птичку?
Книга, которую он мучительно убивал, имела название: «Даосские уроки. Сексуальная энергия на службе мироздания». Спокойно, это не всерьез, подумал я. Мир переломается, и уйдут дикие симптомы… Два санитара в ночных колпаках тащили кого-то под руки – я рванулся к ним:
– Эй, по-моему, вон тому бедолаге нужна помощь.
Они остановились и посмотрели.
– Ну так помоги! – зло сказал один. Второй просто переводил дыхание.
Я побрел дальше. Как же легко разрушилось царство вечной молодости, созданное Словом с планеты Strugatskia! Достаточно было умереть творцу этого царства. И вообще, когда покойник пытается изменить мир, ничем здоровым это кончиться не может…
Стоп, стоп, стоп, решительно встряхнулся я. Подойдем к проблеме с другого фланга. Начнем ab ovo[19] – с предложения, сделанного писателю Жилину еще весной – гигантский информационный консорциум, именуемый, как это ни смешно, «Словом»… (Тысячи организаций, контор и даже торговых палаток по всему миру именуют себя точно так же, надеясь, что приобщаются к вечности.) Жилина попросили написать что-то вроде продолжение «Кругов рая», на вкус автора. Рассказать народу, чем сейчас живет эта маленькая страна, в одночасье вставшая, после стольких лет мрака, на светлый путь развития. Ходят слухи о каких-то удивительных изменениях? Посмотрите своими глазами и опишите, уговаривали Жилина в издательстве, ибо читательские массы проявляют живейший интерес… А «Слово», как нам хорошо известно, создано под орлиным крылом евразийского Мирового Совета. В противовес группе «АКТ» (и всем, кто за ними стоит). Оттого – суровые меры безопасности, разведка и контрразведка, конспиративные телефоны в чужих городах и прочие игрушки. Аналитические центры под видом редакций, разветвленная сеть филиалов и местных отделений. ООН пока еще нас терпит, говорили в кулуарах, война пока еще не объявлена, но…
Ох уж это «но», подумал я, остановившись. Взять бы и овеществить бархатную победу. А что? Всё в этом мире было сначала кем-то придумано, игриво толкнула меня Рэй. Ближайшая скамейка затаилась в тени старой туи, свет фонарей обтекал ее стороной… Подожди, не отвлекайся, одернул я себя.
Не так чтобы Жилин согласился, не было такого. Посмотрю, сказал он, и решу на месте, заключать ли договор на ненаписанную книгу. И тогда дружище Эмми, прослышав, что русский друг Иван все-таки отправляется в эту страну, устроил прощальную встречу. С глазу на глаз, никого лишнего. Он попросил бывшего оперативника разыскать его возлюбленную, канувшую в здешнем соленом воздухе. Конфиденциально. А уж разыскав – передать девушке его искренние извинения и сказать, что он на коленях умоляет ее вернуться. Просьба была несколько необычной, и вовсе не потому, что брошенным мужчиной был глава Мирового Совета, а потому, что возлюбленную звали Рэй. Агент-вундеркинд, она же – перебежчик, предатель, двойная звезда. Впрочем, простодушный Эммануэл не скрывал ее послужной список, да и с какой стати это скрывать? Давай портрет, потребовал Жилин. А портрета нет, сконфузился Эммануэл. Ни изображения, ни вообще хоть сколько-нибудь внятной информации об агенте по имени Рэй – все стерто. Она исчезла бесследно, уничтожив память о себе с параноидальной тщательностью профессионала, не пощадив данные домашней телеметрии всех резиденций, где бывала. Фоторобот, не сдавался Жилин. Хотя бы рисунок! Э-э, восклицал товарищ генеральный секретарь, она без маскировочной оболочки по гостям не ходила, только в моей спальне вторую кожу сбрасывала, никто ее мордашки не видел, а из меня – какой художник? И вообще, кому доверишь фоторобот делать? Так что, Иван, ничего тебе, кроме просьбы и самых добрых пожеланий…
Зачем Рэй так поступила, и почему Эммануэл развел вокруг ее исчезновения такую бодягу? «Никому не доверишь». Получается, он все знал?
Ну, не все, конечно. Однако с Рэй был знаком близко, источник информации – под боком. Под мышкой. Может, девочка болтает во сне? Так или иначе, но якобы простодушный Эмма неплохо ориентируется в том, что происходит в чудесной стране, – это факт. Ему вполне могли донести, что Странник к Жилину неровно дышит. То же самое, очевидно, донесли и Оскару. Оба стратега понимали, что неуловимый Странник ловится на Жилина, и оба они использовали известного писателя втемную. Так кто из вас на самом деле организовал это путешествие, этот тринадцатый круг рая?
Эммануэл почему-то был уверен в Жилине. Их и правда многое связывало… но это неважно. Долой прошлое, шагаем в будущее. Итак, чем мы ответим Эммануэлу? А мы, наоборот, не будем его использовать, ни втемную, ни в открытую! Таков наш ответ.
Я чуть не расхохотался. Страшна была придуманная мною месть…
Рядом семенил очередной юродивый, искательно заглядывая мне в глаза. На груди его болталась здоровенная табличка: «ПРОТИВ КАТАСТРОФЫ ТЕЛА».
– …А я скажу, что я просто жить хочу! Если отторгаешь хоть что-то вокруг, значит отторгнут и тебя. Порвешь ниточку, связывающую тебя с Богом, и выпадешь из самой совершенной из систем. Это мучительная, растянутая во времени гибель. Так почему человек вечно с чем-то не согласен в своей жизни! Почему среди тех семи инстинктов, которые вложил в нас Создатель, не нашлось места самому важному – инстинкту покорности судьбе?
Последнюю фразу человек выкрикнул, конвульсивно дергаясь.
– Вы мне? – спросил я его миролюбиво. – Я ведь согласен. Но чтоб покориться судьбе, разве не надо ее ощутить? Побороться с ней…
– Вы простите, я наблюдал за вами, – тут же сбавил он обороты. – Я слышал, как вы разговаривали с этим сумасшедшим «юным натуралистом», – он не сумел скрыть презрения. – А потом вы разговаривали с бодрецами. Потому я и посмел к вам подойти.
Пожилой кретин, вырывавший страницы из книги, был «юным натуралистом»? В самом деле – «Даосские уроки», «сексуальная энергия»…
– И правильно сделали, что подошли, – сказал я. – К кому еще вам было подходить? Я тоже против катастрофы тела.
Человек на глазах успокаивался. Хоть кому-то мне удалось сегодня помочь.
– Чтобы жить иначе, – доверительно сказал он, – нам нужно было думать иначе. Нужны иные реакции, иные рефлексы. Вероятнее всего, нужны еще и другие инстинкты. Об одном из них я уже упомянул – инстинкт покорности судьбе. Увы, Создатель не предусмотрел для нас возможности жить и думать иначе… Вы кого-то мне напоминаете, не могу вспомнить, кого…
– Есть такие лица, похожие на все сразу, – сказал я. – А вы, значит, утверждаете, что инстинктов – семь штук? По кому считали, по Юнгу?
– По Гарбузову, конечно, – кивнул он. – Я, простите, совсем ведь о другом хотел… Как вам удается так хорошо держаться? Вы на этой аллее, как будто инопланетянин. Не посоветуете что-нибудь?
– Меня долго учили терпеть и отучали думать, вот и весь секрет, – пошутил я. – Перед вами – бывший солдат.
Человек изменился в лице.
– Солдат… – выдохнул он. – Как красиво…
Его повело вбок, он сошел с дорожки, уперся своей табличкой в шест с указателем и остался стоять, обалдело повторяя: «Солдат… До чего же точно…», и я не стал его дожидаться.
Почему Эмма был так уверен в русском друге Иване? Неужели не знает, какой тип женщин тому нравится? Этого не может быть. Или наш стратег – просто дурак? Может ли быть НАСТОЛЬКО просто?
