– Да вы сами идиоты! – шипел Кид. – Какой дьявол в вас вселился? – он попытался отпихнуть штурмана, но тот навалился на него животом и грудью.
– Будь паинькой, Кид. Мы доставим его туда, куда он скажет.
Неожиданно для себя Биппо тоненько рассмеялся.
– Ты так лягаешься, Кид, что умудрился раскачать самолет. Еще немного, и он запрокинется на крыло.
В дверь кабины забарабанили, но они не заметили этого, потому что как раз в это самое мгновение горизонт за окном вспыхнул пугающими красками.
– Черт возьми! – штурман первым отступился от Кида, уставившись безумными глазами на расплясавшиеся стрелки приборов. – Что происходит?
– Солнце всходит, разве не ясно?… – Биппо умолк, осознав нелепость сказанного. Взглядом пробудившегося от спячки оглядел кабину.
– А ведь самолет и впрямь раскачивается!
– Взлетайте! – хрипло выкрикнул незнакомец. За переборкой кто-то громко взвизгнул. В дверь продолжали барабанить.
Дрожащей рукой Биппо провел по лицу. Он чувствовал обморочную слабость. С ужасом посмотрел в сторону расцветающего лиловым светом горизонта. Отчего-то он вдруг понял, что этот навалившийся на летное поле ураган и незнакомец, стоящий в двух шагах от него, связаны чем-то общим
– необъяснимым и страшным. В голове запрыгали мысли о воскресших покойниках, о вампирах и прочей нечисти, над чем еще пять минут назад он с пренебрежением мог бы посмеяться. Только что они самым искренним образом пытались усмирить Кида. На них нашло какое-то чудовищное умопомрачение. Как отравившиеся без труда угадывают первопричину своего отравления, так и Биппо с пугающей ясностью осознал, кто был повинен в их кратком помешательстве.
– Взлетайте! – яростно повторил незнакомец, и все трое послушно обернулись к пульту управления. Они опоздали. Струйки дыма, словно щупальца поселившегося в самолетной утробе кальмара, потянулись из всех щелей, свиваясь в едкие, мутные кольца. Штурман надрывно раскашлялся. Где-то внизу отчаянно заскрежетало железо. Огромный авиалайнер накренился еще больше и неожиданно заскользил вправо.
– Смотрите! – дрожащим пальцем Кид указывал в сторону горизонта. Экипаж развернул головы.
Ровной границы между небом и землей более не существовало. Горизонт вставал на дыбы, летное поле на глазах покрывалось сетью трещин. Двухметровый бетон лопался с треском, слышимым даже сквозь вой турбин. Оглянувшись на чужака, Биппо обратил внимание на его бледность. Черные, блестящие глаза исподлобья следили за происходящим. А уже через мгновение Биппо забыл о незнакомце. Нечто грузное, отдаленно напоминающее необычайной величины тюленя, выползало на летное поле. Прямо из распахнувшейся земли. Дымящиеся пласты пород осыпались с колышущейся плоти, живой вулкан, выросший в течение минуты, явственно содрогнулся. Раздирая землю перед собой надвое, чудовищным плугом темная колеблющаяся масса устремляясь в сторону самолета.
– Пассажиры! – выдохнул Кид.
Не сговариваясь, они бросились из кабины.
…Лишь намного позже, когда все уже закончилось, все трое вспомнили, что незнакомец, по-видимому их опередил. В кабине в ту минуту его уже не было, а дверь в салон оказалась распахнутой. Не видели они его и среди выскакивающих пассажиров. Да они о нем уже и не думали. Событиям этой ночи предстояло превратить эпизод с чужаком в пустяшный фрагмент целого.
– Давай же, Корбут, давай!..
Вот уже больше часа они парили над переполошенным городом, пытаясь отыскать виновника всей этой сумятицы. Йенсен всматривался в паутину запруженных людьми улиц, чувствуя, что от напряжения вот-вот потеряет сознание. Уже дважды от головокружительных виражей вертолета у него шла носом кровь. Рядом с ним, с лицом, сморщенным словно начинка грецкого ореха, сидел Корбут. Глаза его были закрыты, пальцы сжаты в кулаки. Из всех сидящих в вертолете он единственный по-настоящему ощущал все, что творилось внизу. Вертолет кружил над самыми крышами, и, часто сверяясь с картой города, пилот методично разворачивал машину, обшаривая шаг за шагом дома и кварталы. Это было глупо, но всякий раз при очередном развороте кто-нибудь из экипажа с надеждой поглядывал на Корбута. Йенсен знал, что вызванные Берковичем рэйнджеры прочесывают район с тонометрами. Время миндальничания, как выражался полковник ЦРУ, прошло. Они объявили войну русскому и впрямую занимались спасением города.
Выбравшись из земной глуби, каракатица успела приблизиться к северной окраине Мемфиса, и лишь там ее удалось задержать двумя заготовленными заранее ловушками. Специальные вертолеты сбросили в указанных точках контейнеры с ураном. Еще несколько контейнеров дожидалось своей очереди на крыше одного из небоскребов. Никто не строил особых иллюзий. Подобной малости должно было хватить ненадолго. И потому внизу полным ходом разворачивалась эвакуация населения. Случилось то, чего опасался координатор. Все ухищрения с секретностью полетели к чертям. Но это были заботы будущего, и об этом будущем Йенсен старался не думать. Им необходимо было во что бы то ни стало найти русского, и именно с этой целью они подняли в воздух все имеющиеся в наличии вертолеты.
– Последний квадрат, – коротко сообщил пилот.
Йенсен взглянул на него с ненавистью. В этих словах было все: и многочисленные жертвы, и разрушения, последствия, о которых писалось разве что в наиболее мрачных из антиутопий. Проломив зыбкую преграду материального, фантазия, воплощенная в чудовищном исполине, вырвалась наружу, и все разом – научные постулаты, мощь военно-промышленного комплекса, неверие и амбиции человечества – все вдруг оказалось жалким и нелепым. Пули и бомбы, бактерии и химия – на все это выползшему под солнце исполину было ровным счетом наплевать. Какой-то ничтожный кусочек, по нечаянности оторвавшись от него, нашел в себе силы жить самостоятельно, и, ни мало не заботясь о том, что ступать придется по живому, исполин отправился на поиски своего законного…
– Я не мог упустить его, – громко объявил Корбут. – Ни в домах, ни на улице его нет.
– Метро?
Йенсен тотчас ухватился за подаренную мысль. Обернувшись к Николсону, спросил.
– Кто там у нас?
– Полиция и люди Симонсона. Описание русского разослано всюду.
– Жаль у них нет его фотографий. Кстати, Беркович до сих пор считает, что это наша вина.
– Но ты объяснил ему, что русского невозможно сфотографировать обычным способом? Что пленки светятся прямо в аппаратах?…
– Объяснял… – Йенсен махнул рукой. – Только что толку. Он так ничего и не понял.
Еще раз кинув взгляд вниз, на взбаламученный людскими потоками город, он коротко выдохнул:
– Отправляемся туда!
Глава 11
Когда на узкой панели тонометра яростно замигал красный огонек, Лепарт не сразу поверил в случившееся. Он знал о масштабах поиска, видел, что творится в метро и на улицах, а потому находился в твердой убежденности, что счастье обнаружить загадочного беглеца выпадет кому угодно, но только не ему. Поэтому, лишь спустя несколько секунд, он ткнул напарника в бок и кивком указал на оживший прибор.
– Видел? Вот такие дела, дружище…
– Он где-то рядом?
– Он где-то ОЧЕНЬ рядом. Срочно доложи обо всем старшему офицеру, а я огляжусь.
Напарник прижался щекой к рации, а Лепарт, раздвинув широким плечом толпу, медленно двинулся вперед, по-новому вглядываясь в лица людей, выискивая мужчину с приметами, выданными патрульным службам.
Еще полчаса назад это было бы трудновыполнимым предприятием. Электрички прибывали с интервалом в две минуты, выбрасывая на перрон тысячи и тысячи, перегруженных вещами беженцев. Улицы наверху давно уже были забиты машинами. Образовавшиеся пробки заставили людей устремиться в метро. Однако к моменту, когда тонометр в руках полицейского заморгал предупреждающим огоньком, основной поток схлынул. Лепарт продолжал вышагивать, преодолевая людское течение, в готовности опустив правую руку
