– Уже хорошо, что вы не называете это иллюзией. – Дымов покачал головой. – Однако и к обычным фотокопиям матрицу причислять нельзя. Если я вкачаю в этот слой чуть больше энергии, она приобретет упругость и даже станет теплой. С основами физики вы все, думаю, знакомы, а потому должны знать, что любая энергия представляет собой всего лишь один из видов материи. Фотон живет только в движении, а значит, и наблюдать его можно лишь в возбужденном состоянии. Сгорая, уголь обращается в тепло, и точно так же дополнительные порции энергии способны делать мою копию более вещественной.
– Вы собираетесь читать нам лекции? – брюзгливо вопросил Майер.
– По-моему, вы сами изъявили желание понять феномен Лакуны. Вот я и пытаюсь вам помочь. – Дымов пожал плечами. – Нет никаких пространственных смещений и перекосов во времени, а есть фантастических масштабов проекция, вобравшая в себя миллионы и миллиарды фрагментов. Самое же удивительное, что творцам проекции удалось не просто воссоздать кусочек мира, а передать нам его в динамике. Я показал вам всего лишь минилакуну, но чтобы заставить ее ходить, открывать рот и двигать руками, от меня потребуется максимальная сосредоточенность. Как известно, процесс в отличие от статики требует значительно больших энергетических затрат, и, видимо, нашим загадочным друзьям подобные задачи вполне по плечу.
– Бррр! – Карл Майер помотал головой. – Ни черта не понимаю!
– Мне тоже далось это непросто. – Вадим кивнул. – Поначалу чего только не всплывало у меня в голове. Грешил на дыру в подпространстве, на диверсию глонов, даже на первые метастазы ближайшей к нам черной дыры. Кроме того, на протяжении всего путешествия по Дайкирии меня не покидало ощущение какой-то незавершенности. Картина была выписана умело и пестро, но в ней не хватало определенных мазков.
– Что вы имеете в виду?
– Я имею в виду глубину и прорисовку деталей. Скажем, когда я сканирую органы человека, мне всякий раз приходится сталкиваться с огромным количеством мелочей – вроде солевых камушков, холестериновых бляшек, пораженных кавернами сосудов или гуляющих по телу аскарид. Собственно, всей этой чепухи врачи давно уже не замечают. Это вроде пыли и запахов на улице. В данном же случае я видел несколько иную картину…
– Лишенную запаха и пыли? – насмешливо осведомился Майер.
– Именно! Все было излишне просто. Если хотите – плоско. И с животным миром, и с мертвым. Я прекрасно знаю, что такое океан. Аура его такова, что застилает гигантской шапкой все небо. Однако ничего подобного я не увидел там. Море, плескавшееся вблизи пирамиды, показалось мне мертвым. Я лечил покалеченную девочку и столкнулся с тем же феноменом. Конечно, она была живой, но и в ней не хватало того биологического мусора, которого достает в каждом из нас. Кроме того, в брошенных домах отсутствовали запахи. Необъяснимым образом они успевали выветриваться! Более того – нам с Бартоном воочию довелось наблюдать процесс стремительного разложения тканей. Казалось, будто кто-то намеренно уничтожает улики, по мере сил способствуя стерилизации навязываемого нам мира. Там же, в Гарлахе, я обратил внимание на скверную проницаемость стен. Все та же незримая сила сбивала фокус, мешая рассмотреть детали. Тем не менее, они были, я это отчетливо чувствовал. Не хватало только должной резкости. – Вадим неспешно прошелся по террасе, бросил взор в сторону Бартона. – Еще больше меня удивило ваше неожиданное пробуждение. Да, да, я говорю о вас, Стив! Я намеренно оставил вас спящим в хижине старика, дабы не подвергать лишнему риску, но вы проснулись. Самостоятельно выбрались из хижины и двинулись в город.
– Что вы хотите этим сказать? – с подозрением осведомился англичанин.
– Только то, что вас
– Но я этого не делала, – добавила Миранда. Добавила не для Вадима, – для всех присутствующих.
– Верно, Миранда этого не делала, потому что за всем происходящим помимо нее наблюдал оператор номер два.
– О каком операторе вы толкуете?
– Я говорю об операторе пришельцев, – просто пояснил Вадим. – Он также следил за нами на протяжении всего пути, внося свои коррективы.
– Вы шутите?
– Ничуть. Тогда я, разумеется, этого еще не знал. Иначе говоря, мои подозрения находились в стадии созревания. Однако, когда, нарушая все условные законы, в воздухе над нами начали рваться бомбы и кружить вертолеты, я окончательно понял, что мы имеем дело с миром неодушевленным и проецируемым. Кстати, вторжение в проецируемый мир автоматически отменяет привычные законы. Попробуйте зажечь спичку, окунувшись в воду, – ничего у вас не получится. Нечто подобное наблюдалось и там. Потому и переставало работать современное оружие, глохли двигатели и умолкало радио. По мере перемешивания с реальностью виртуальный мир добротно копировал все, до чего он дотягивался – в самых мельчайших деталях, и, тем не менее, это было простейшее копирование, без глубинных изысков. Как если бы объем пытались поместить на плоскость. Вроде того дубля, что сидит сейчас в кресле. Энергетическое поле повторило меня и все же оно не сохранило жизни, – оно лишь выдало ее имитацию.
– Вы хотите сказать, что подобные копии окружали вас и в том мире?
– Не совсем. – Дымов покачал головой. – В том мире все оказалось значительно сложнее, а копии были на пару порядков совершеннее. Потому и не получилось раскусить их сразу, – нас вводила в заблуждение высокая степень одушевленности всего окружающего. Даже трудно вообразить, какие мощности пускались на поддержание Лакуны в активном состоянии! Немудрено, что они с такой легкостью обманывали земные спутники. Пришельцы просто рисовали перед ними те или иные картинки! В сравнении с Лакуной это для них было форменным пустяком!
– Прошу обратить внимание на тот факт, – подала голос Миранда, – что Лакуна не отторгает посторонние объекты. Напротив – она преспокойно впитывает их в себя, делая частью своей структуры.
– Совершенно верно, и потому… – глядя на собравшихся людей, Вадим Дымов выдержал пытливую паузу, – и потому я не советовал бы вам успокаиваться раньше времени. Мы действительно имеем дело с миром насквозь виртуальным, но это не лишает его хищнических свойств. Не забывайте, оккупация, о которой мы столько здесь говорили, может проходить очень по-разному. Все время, пока я находился в Дайкирии, я чувствовал непрерывное движение пространства. Сначала мне чудилось, что перемещается Лакуна, но позднее я сообразил, что это движется Земля. Очень неспешно, однако без малейших пауз. Таким образом, скрытый захват земного пространства действительно идет полным ходом. Если хотите более наглядного примера, то представьте себе капроновый носок, который мало-помалу натягивают на футбольный мяч. Нечто подобное происходит сейчас с Землей.
Джон Коллинс обеспокоено переглянулся с Лоуренсом. Нервно поднявшись с места, Дюгонь сунул в рот сигару, сумрачно начал прохаживаться по террасе. Остановившись за спиной секретаря совета, тяжело качнулся с пяток на носки, сумрачно проговорил:
– Значит, космический корабль, который вы видели, такая же выдумка, как все остальное?
– Не обязательно, – осторожно сказал Дымов. – Я ведь говорил вам о копиях, а копии, как известно, делаются с оригиналов. Таким образом, не исключено, что все увиденное нами, существует в действительности.
– Но если вы сумели вписаться в этот виртуальный мир и даже по-своему на него воздействовали…
– У вас золотая голова, Афанасий Николаевич! – с чувством произнес Дымов. – Пожалуй, это и есть тот главный момент, над которым всем нам стоит задуматься. Пока Дайкирия и прочие прилегающие к ней территории явлены нам в качестве проекции, мы действительно в силах на них воздействовать. Можно также предположить и то, что в этот скользкий период мы в равной степени способны влиять на оригинал, с которого снимается копия, а это дает нам существенный шанс на победу.
– То есть? – на этот раз насторожился и Коллинс. Крепче обхватив бокал с соком, он настороженно прищурился. – Что значит это ваше «пока»? И какие такие шансы вы имеете в виду?
– Вадик хочет сказать, что в действительности все может оказаться гораздо сложнее, – спокойно сказала Миранда. – Если уж в ход пошли самые фантастические предположения, – сделаю еще одно. Лакуна являет собой не капроновый носок, а гигантский инкубатор. Проще говоря, она выдерживает яйца до нужной кондиции и откладывает одно за другим. Не подлежит сомнению, что очередное яйцо, которое она
