– А ты, значит, их воспитываешь?
– А я, значит, воспитываю. – Вадим вздохнул. – По-вашему выходит: чем хуже, тем лучше? Мол, хлебнет человек лишку, почешет в затылке и возьмется за ум? Только всегда ли так получается? А если науке побеждать он не обучен? Если собственных сил и собственного умишка у него – всего-навсего дохлая пригоршя?… Нет, генерал, без побед – пусть даже самых крохотных – человек никогда не повзрослеет. Так и останется глупым закомплексованным ребенком. И в чем же тогда смысл работы правосудия – в заурядной мести или все-таки в перевоспитании?
– И в том, и в другом. – Буркнул Дюгонь.
– Это только так кажется. А на деле выходит одна голимая месть. Только вы мстите слабакам и интеллектуалам, а волки из примитивных да матерых чувствуют себя как раз неплохо.
– Плох закон или хорош, но это закон!
– Ну, закон мы все, положим, понимаем в меру своей испорченности. Одни воруют гектарами и живут на свободе, других сажают за жалкую щепотку. Опять же ошибок в уголовном кодексе – как листьев в лесу. Взять, скажем, ту же статью о невменяемости, – это же полный бред! Человек на протяжении нескольких лет может резать людей, как баранов, а после выйдет на свободу, прикрывшись справкой о своей полной или частичной невменяемости.
– Сумасшедший не может отвечать за свои поступки.
– Да ну? Тогда уж надо быть последовательными! Пьяный человек тоже по всем показателям невменяем, но те же судьи зачтут алкогольную невменяемость, как отягчающее обстоятельство. Хотя в трезвом виде это может быть расчудесный человек. Таким образом, закон игнорирует то, что алкоголизм или наличие восприимчивой к алкоголю ДНК – тоже подобие болезни. Тем не менее, за это вы судите, не моргнув глазом. На мой взгляд, это не закон, а полное беззаконие. Вернее, пародия на закон…
– Погоди, погоди! Во-первых, сужу не я, а во-вторых, этак можно убрести черт-те куда! – Дюгонь в сердцах пристукнул по собственному колену. – И потом – мы же не об алкоголиках говорим, а о тебе! Ну ладно, решил поморжевать – это я еще могу как-то понять, хотя, если верить агенту – ты там какой-то чемпионат по нырянию устроил.
– Так уж и чемпионат!..
– А как ты думал! Он тоже не лыком шит – время засекал. Говорит: ты десять раз потонуть был должен.
– Может, у меня жабры? – фыркнул Вадим. – Может, я двоякодышащий, откуда вы знаете?
– То же мне – двоякодышащий нашелся!.. Лучше скажи, зачем к киоску поперся?!.. Ты меня прости, Вадим, но иногда мне кажется, что я имею дело с ребенком. И на зоне в игрушки играл, и тут. Спрашивается, чего ради я собираюсь доверить тебе столь важное задание?
– Как это чего ради? Сами ведь знаете: лучше меня пока никого нет.
– Так уж и никого!
Вадим пожал плечами, загадочно улыбнулся, и генерал тотчас насторожился.
– Чего молчишь? Или знаешь кого?
Дымов не ответил. Напрасно прождав минуту-другую, Дюгонь с напором произнес:
– Конечно, я тебе не хозяин, и все же было бы неплохо, если бы ты уяснил одно простое правило: законы, какими бы они ни были, не обсуждаются. Это, если хочешь, тоже закон. Базис, на котором строится все наше общество.
– В том-то и беда, – Дымов вздохнул. – Законы не обсуждаются, уставы с приказами не оспариваются, история не пересматривается… Живем, как зомби – куда послали, туда и топаем. Не сворачивая и не останавливаясь. А ведь путь-дорожку можно корректировать, тебе не кажется?
Дюгонь побагровел.
– Ну, это, положим, не нам судить! Не было бы законов, был бы хаос.
– Верно, хаос – это еще хуже. Но про «хуже» я спорить не собираюсь, я хочу говорить о том, что лучше, только и всего. – Вадим глазом примерился к гигантской бородавке на подбородке Дюгоня, тут же разглядел и первопричину – крохотную язвочку в нижней части пищевода. Сканирование, конечно, было беглым, но даже при такой скоростной диагностике Вадим редко ошибался. Позже пойдут шипиги на пятках, сыпь по всему телу. Ну, а закончится все и вовсе плачевно.
Конечно, это было хулиганством, но Дымов давно уже не задумывался над подобными вещами. Прав был Дюгонь: законов и правил для него действительно не существовало.
Отточенным движением лимба он смахнул бородавку с лица генерала. Все равно как лучом лазера. Тут же и прижег язвочку пищевода. А чтобы Дюгонь не разволновался прежде времени, провел местную анестезию. Получилось грубовато, зато быстро. Бедолга генерал даже моргнуть не успел. Наверное, дома только и поймет что к чему и то – не сразу…
– А в Крыму беспредел кто устраивал! Не ты ли?
– Уже и про это успели пронюхать. – Вадим хмыкнул. Ту давнюю командировку в Крым он помнил прекрасно. Выезжал для обмена опытом на местный курорт, а ввязался в самую настоящую бойню. Впрочем, особенной войны он не устраивал, но кое-кого наказал крепко. Заодно переполошил местных криминальных тузов, в результате чего трижды вынимал из себя пули. Буча вышла, конечно, не самой большой, однако эхо докатилось аж до Москвы с Киевом.
– А ты как думал! Мы, чай, тоже умеем работать. Всю твою биографию вдоль и поперек прошерстили. Или думал – пальчики стер, следы замазал – и все?
– Честно говоря, именно так я и думал.
– Нет, братец ты мой! Не все ты за собой прибрал. Да и свидетелей много оставил.
– Что же мне – убивать их было?
– Но ведь зампредисполкома исчез! А те шестеро из команды Лысого? Чем тебе вообще не понравились местные управленцы?
Дымов поморщился.
– Видишь ли, Афанасий, Россия – страна большая, но вот теплых морей у нее практически нет. В тех же штатах – практически все побережье, а у нас полтора моря и все.
– Почему это полтора?
– Да потому что в реалиях даже еще меньше. – Вадим поморщился. – Мест же, где чудесным образом сочетались бы горы, леса и воды, в России и вовсе мало. Алтай – замечательный край, но лишен моря, Байкал – тоже не плох, но уж больно холодный. Вот и остается один Крым.
– Да не наш же он! – возмутился генерал. – Давным-давно отошел к Украине.
– Верно! – рассердился Дымов. – Крым – не наш, Каспий – тоже, Арал – вовсе осушили к чертям собачьим! А беречь-то это все – кто будет!
– Чего ты раскипятился? – удивился Дюгонь. – Я-то тут причем?
– А при том, что не мешало бы прогуляться на берега Крыма и посмотреть, что с ними творится. Ты лежал когда-нибудь голым пузом на гравии?
– Это еще зачем?
– А затем, что весь Кавказ уже булыжниками усыпали. Теперь то же самое делаем с крымскими берегами. Спрашивается, кто привлек к ответственности тех умников из правительства, что дали добро на вывоз Коктебельского песка? Это, кстати, еще при союзной власти началось, так что не отопрешься.
– Тебе что, и песка уже жалко? – Дюгонь фыркнул. – Да поезжай в Казахстан и вывози его миллионами тонн.
– Песок песку – рознь. – Дымов покачал головой. – Крымский песок наполовину состоял из перетертых полудрагоценных камней. Аметисты, халцедоны, сердолики и прочее добро. За один вечер загорающие набирали камушков на пару колец и кулон с сережками. Кроме того, такой песок не дает мути, быстро оседает при любом волнении. Значит, и вода будет чистой, прозрачной. И вот в один прекрасный день этот редкостный песок какие-то купчишки из Кремля решили использовать, как компонент для замеса в водостойких сортах бетона. Возможно, тебе это не очень интересно, а я вот, уж прости, не вижу принципиальной разницы между убийством человека и гибелью побережья.
– Выходит, это ради песка ты уничтожил полдюжины людей?
– Я не уничтожал, я только оборонялся, – тихо возразил Вадим. – Тем более, что убивали там не только меня. Кое-кого пришлось защищать, вот и использовал крайние меры. Иного они бы не поняли.
