– Увы, современная медицина остается все такой же консервативной. Чтобы изменить менталитет общества, нужны даже не десятилетия, а века. Скажем, ту же флюрографию, безусловно вредную и малоэффективную, во всем мире уже отменили. Крохотный мазок из мокроты – и все дела. А мы продолжаем рентгеном народ портить, от чего имеем, кстати, определенный процент онкозаболеваний. – Изотов поморщился. – Но ладно – мы, взрослые! На рентген ведь и младенцев посылают, а это опаснее вдвойне.
– Ну, это ты явно загнул! Кто их на рентген-то пошлет?
Саша Изотов снисходительно улыбнулся.
– Милые мои, где вы живете, позвольте поинтересоваться? Знаете ли вы, к примеру, что такое детская дисплазия?
– Чего, чего?
– Проще говоря – послеродовой вывих тазобедренного сустава. Штука весьма неприятная, а посему требующая срочного выявления. Вот и кладут вашего младенца под рентгеновский аппарат. При этом ничем не прикрывают и самым безжалостным образом облучают то, что облучать крайне не рекомендуется. А потом доктора чешут в затылках и дивятся ранней импотенции и повальному бесплодию.
– Вот тебе на! Зачем же тогда это продолжается?
– Здрасьте! А куда девать аппаратуру, что делать со специалистами и десятками тысяч новообращенных кандидатов наук? Это их хлеб, и ничего другого делать они не умеют. Так что поверьте мне, изменить что- либо в медицине так же трудно, как реформировать армию.
– Этак ты и по милиции пройдешься?
– А что? Или скажешь, не заслуживаете?
– Лучше объясни, что они там сколачивают? – Миронов ткнул пальцем в стекло. – Все гляжу и никак не могу понять.
Изотов посмотрел в указанном направлении.
– А-а, это… Кажется, пирамиду.
– Что, что?
– Пирамиду, – терпеливо повторил Изотов. – Разумеется, в уменьшенном масштабе.
– Зачем?
– Как это зачем? По-моему, о свойствах египетских пирамид наслышаны уже все. Чудо – оно и есть чудо. Без объяснений и комментариев. Я не о том, как их возводили, а о том, что претерпевают помещенные в пирамиды тела.
– Помнится, тела туда помещали, предварительно убедившись в их полной безжизненности.
– Так-то оно так, но если даже мертвая плоть под куполом пирамид избегает тления, почему не поэкспериментировать с живыми? Вот ученые и экспериментируют.
– И каковы результаты?
– Смею вас уверить, кое-что интересное порой получают. Собственно, уже выяснено, что пирамиды – это не только мумификация плоти, но еще и нормализация всех полевых структур, антибактериальный допинг, активизация метаболизма живых клеток. Почему и отчего это происходит – никто толком объяснить не может, – все на уровне первичных гипотез. Однако согласитесь, глупо не использовать полезные качества, только потому, что мы не знаем их первоприроды. Этак следовало бы отказаться от большинства мировых открытий… – Изотов ухмыльнулся. – Что же касается деревянных пирамид, то мы не первые до этого додумались. На западе подобная практика прижилась уже давно. Кстати говоря, несколько палат в нашем центре также имеют пирамидальный свод.
– Даже так?
– Я же говорил: в каком-то смысле мы новаторы. Честно говороя, пару раз я и сам успел там переночевать. Любопытно было попробовать.
– Попробовать – оно всегда любопытно. – Миронов шутливо подмигнул психиатру. – Ночевал-то один или с пациенткой?
– Ну, один или не один – не в этом дело. Суть в том, что пару ночей я там провел. Чисто ради эксперимента.
– И каков итог?
– Честно скажу, ничего особенного не ощутил, хотя это не показатель. Статистика по больным, проводящим в пирамидах по месяцу и более, свидетельствует, что сдвиги и улучшения наступают практически у всех. Нормализуется давление, очищается кровь, восстанавливается иммунная система и так далее, и тому подобное. Даже энцефалограммы существенно меняются.
– Поэтому, надо полагать, ваши больные и проявляют столь бурную инициативу? – Шматов кивнул за стекло.
– Точно. Палат-то с пирамидальным сводом немного, а в фараоны хочется всем. Поэтому проводим индивидуальное тестирование, определяем сорт родного дерева, после чего даем добро на строительство. Кстати, у нас и под окнами много чего растет. Вадим – так тот на полном серьезе уверяет, что люди, оголяющие окна, впускают в дом беду. Что-нибудь обязательно должно стоять на страже вашего жилья – ветви яблони или рябины, какое-нибудь растение в горшочке. Женщины это интуитивно чувствуют – потому и садят кругом что ни попадя. А уж если угадывают родное дерево или растение…
– Секунду! Про родное дерево с растением я что-то не очень понял. Это что – миф или нечто, подтвержденное наукой?
– Насчет науки это вы лучше к Дымову, не ко мне. Собственно, официальная наука этим у нас еще не занимается. Как говорится, не доросла-с. Ну, а тестирование по поводу родственности проводит преимущественно Вадим. Каким именно образом – могу только догадываться. Мы ведь не с любым деревом уживаемся. Кого-то заряжает сосна, кого-то орешник с березой или лиственница. Тот же тополь с калиной наоборот могут снимать нервное напряжение, сбивать боль и давление, высасывать нездоровую энергию. Дымов эту стыковку определяет сходу. Ну, а после этого заказываем нужную древесину, и пациенты сами начинают работать. Пилят, шкурят, лакируют, а после в разобранном виде перевозят пирамиды к себе на дачные участки. В принципе есть и посторонние заказчики, так что лишние пирамиды у нас не залеживаются.
– Да уж, – наблюдая за работающими пациентами, Миронов покачал головой. – Пашут они, будь здоров. Уверен, ваше начальство хорошие проценты с этого имеет.
– Вот тут ты ошибаешься. Пирамиды, мебель и прочие поделки существенных прибылей не приносят. Главная цель подобного творчества – осмысленная трудотерапия. Если бы они сколачивали обычные табуреты, эффект был бы тот же самый. Но, если делаешь нечто особенное, азарт, разумеется, более острый. – Изотов присмотрелся к работающим за стеклом. – Жаль, нет сегодня господина Гвоздева. Это художник из местных. Угодил к нам вконец прокуренный – практически едва дышал. Вот он у нас трудится по специальным проектам. Делает персональные бюсты, недавно вытесывал из дерева «Статую Свободы».
– Эта та, что в Америке?
– Ну да. Правда, вместо факела вручает ей то оливковую ветвь, то букет ромашек, то хрестоматийное весло. За полтора года этот титан успел сотворить одиннадцать копий. Теперь вот перевез их к себе в мастерскую, готовится к персональной выставке. Тема целиком и полностью посвящена наследию архитектора Бартольди. Говорит, что уже есть заявки из-за рубежа.
– Легкие-то свои он вылечил?
– А как же! Трудотерапия – вещь страшная. Мертвого на ноги поднимет.
– Хмм… По-моему, ты говорил, что твой Вадим мог бы лечить и без всех этих хитромудрых наворотов.
– В общем, наверное, да.
– Тогда зачем устраивать этот цирк? Пирамиды какие-то, табуреты со статуями…
– Это не цирк, а воспитание сознания.
– Помню, – Миронов фыркнул. – Труд сделал из обезьяны человека – и так далее.
– Не просто труд, – Саша Изотов глубокомысленно постучал себя пальцем по виску, – а труд осознанный и творческий. Не сомневайся, если бы в ваших зонах это понимали, давно бы на раз преступность пресекли.
