Противостояние

Последние пятнадцать футов он скользил на животе, как ребенок по грязной горке. Когда он достиг дна, штаны его были полны грязи, а сердце сумасшедше стучало в ушах. Нога была объята былым пламенем боли.

«Сломана. Но насколько серьезно? Судя по ощущениям, очень серьезно. В двух местах, если не больше. И вывихнут коленный сустав».

Ларри спускался вниз по склону, слегка подпрыгивая, и это выглядело почти пародией на то, что только что случилось со Стью. Потом он склонился над ним и задал ему вопрос, который Стью уже успел задать самому себе.

– Насколько серьезно, Стью?

Стью приподнялся на локтях и посмотрел на Ларри. Лицо его было белым от шока и измазанным грязью.

– Полагаю, что смогу ходить месяца через три, – сказал он. У него появилось чувство, что его сейчас вырвет. Он поднял взгляд на облачное небо и погрозил ему сжатыми кулаками.

– ДЕРЬМООООООО! – завопил он.

Ральф и Ларри наложили на ногу лубок. Глен достал пузырек того, что он называл «моими артритными таблетками», и дал Стью одну. Стью не знал, что содержится в артритных таблетках, и Глен отказывался ему сказать, но боль в ноге перешла в далекий ноющий зуд. Он чувствовал себя очень спокойно, почти безмятежно. Ему пришло в голову, что все они живут взаймы, и не только потому, что они идут в пасть к Флеггу, но и потому, что они пережили Капитана Шустрика. В любом случае, он знал, что должно быть сделано… и он позаботится о том, чтобы это было сделано. Ларри только что кончил говорить. Все обеспокоенно смотрели на него, ожидая, что он ответит.

Он ответил:

– Нет.

– Стью, – мягко сказал Глен, – ты просто на понимаешь…

– Я прекрасно понимаю. Я сказал нет. Никаких возвращений в Грин Ривер. Никаких веревок. Никакой машины. Это против правил игры.

– Это тебе не трахнутая игра! – закричал Ларри. – Ты здесь подохнешь!

– А вы почти наверняка подохнете там, в Неваде. Так что отправляйтесь в путь. У вас еще осталось четыре часа до темноты. Не стоит их тратить даром.

– Мы тебя не оставим, – сказал Ларри.

– Извините, но придется это сделать. Я вам приказываю.

– Нет. Теперь я главный. Матушка сказала, что если с тобой что-нибудь случится…

– …то вам надо идти дальше.

– Нет. Нет. – Ларри обернулся к Глену и Ральфу в поисках поддержки. Они встревоженно посмотрели на него в ответ. Рядом сидел Коджак и наблюдал за всеми четверыми, аккуратно обернув хвост вокруг лап.

– Послушай меня, Ларри, – сказал Стью. – Все это путешествие основывается на предположении, что старая леди знала, о чем говорит. Если мы отступим от ее слов, то все пойдет насмарку.

– Это верно, – сказал Ральф.

– Нет, это не верно, пидор трахнутый, – сказал Ларри, яростно имитируя оклахомский выговор Ральфа. – Стью упал в овраг не по воле Бога, и даже не по воле темного человека. Причиной была скользкая грязь, вот и все, ОБЫЧНАЯ СКОЛЬЗКАЯ ГРЯЗЬ! Я не оставлю тебя, Стью. Я и так уже оставил слишком многих за свою жизнь.

– Мы оставим его, – тихо сказал Глен.

Ларри изумленно оглянулся, словно его предали.

– А я-то думал, что ты его друг!

– Я и есть его друг. Но это не имеет значения.

Ларри истерически рассмеялся и прошел немного вниз по оврагу.

– Ты сошел с ума! Кто бы мог подумать?

– Нет, я не сошел с ума. Мы заключили договор. Мы стояли вокруг смертного ложа Матушки Абагейл и вступили в соглашение. Оно почти неизбежно сулило смерть каждому из нас. Мы согласились с его условиями. А теперь мы будем их выполнять.

– Но я же не против, ради Бога. Я хочу сказать, не обязательно возвращаться в Грин Ривер. Мы можем раздобыть микроавтобус, уложить его сзади и ехать дальше…

– Мы должны идти пешком, – сказал Ральф и указал на Стью. – Он не может идти.

– Хорошо. Прекрасно. У него сломана нога. Что вы предлагаете делать? Пристрелить его, как загнанную лошадь?

– Ларри… – начал было Стью.

Прежде чем он смог продолжить, Глен схватил Ларри за рубашку и рванул его на себя.

– Кого ты хочешь спасти? – Голос его был холоден и суров. – Стью или себя?

Ларри посмотрел на него, беззвучно двигая губами.

– Все очень просто, – сказал Глен. – Мы не можем остаться, а он не может идти.

– Я отказываюсь примириться с этим, – прошептал Ларри. Лицо его было смертельно бледным.

– Это испытание, – неожиданно сказал Ральф. – Вот что это такое.

– Испытание на душевное здоровье, – сказал Ларри.

– Я голосую за то, чтобы вы шли, – сказал Стью с земли.

– Я тоже, – сказал Ральф. – Извини меня, Стью. Но если Бог будет заботиться о нас, то, может быть, он позаботиться и о тебе…

– Я не согласен, – сказал Ларри.

– Ты думаешь не о Стью, – сказал Глен. – Ты пытаешься спасти что-то в самом себе, по-моему. Но пришло время идти вперед, не оглядываясь. Мы должны.

Ларри вытер губы тыльной стороной руки.

– Давайте останемся здесь на ночь, – сказал он. – Давайте обдумаем все хорошенько.

– Нет, – сказал Стью.

Ральф кивнул. Глен выудил из кармана пузырек «артритных таблеток» и вложил его в руку Стью.

– В их состав входит морфин, – сказал он. – Больше трех – четырех – уже почти смертельная доза. – Он встретился взглядом со Стью. – Ты меня понял, Восточный Техас?

– Да, понял.

– О чем вы говорите? – закричал Ларри. – Что вы такое предлагаете?

– А ты разве не понимаешь? – сказал Ральф с таким уничтожающим презрением, что на секунду Ларри замолчал. Перед глазами у него возникло лицо Риты с полным ртом зеленой рвоты.

– НЕТ! – завопил он и попытался выхватить бутылочку из руки Стью.

Ральф схватил его за плечи. Ларри попытался вырваться.

– Отпусти его, – сказал Стью. – Я хочу с ним поговорить. – Ральф не отпускал, неуверенно посматривая на Стью. – Говорю тебе, отпусти.

Ральф разжал руки, но, судя по его виду, в любой момент готов был снова броситься на Ларри.

Стью сказал:

– Подойди сюда, Ларри. Садись на корточки.

Ларри подошел и сел на корточки рядом со Стью. С убитым видом он посмотрел Стью в лицо.

– Это несправедливо, парень. Когда кто-то падает и ломает ногу… ты не можешь просто уйти и оставить человека на верную смерть. Разве это не так? Эй, парень… – Он дотронулся до лица Стью. – Пожалуйста, подумай.

Стью взял Ларри за руку.

– Ты думаешь, я сошел с ума?

– Нет! Нет, но…

– А разве ты думаешь, что люди, находящиеся в здравом уме, имеют право решать самостоятельно, что им хочется, а чего нет?