Четверо человек втиснулись на переднее сиденье. Патрульная машина подалась назад, развернулась и поехала на запад. Ральф вздохнул.
– Боишься? – тихо спросил его Ларри.
– Черт меня побери, если я знаю. Так приятно отдохнуть после ходьбы.
Один из людей на переднем сиденье спросил:
– Старик с длинным языком – он у вас главный?
– Нет, я.
– Как тебя зовут?
– Ларри Андервуд. А это Ральф Брентнер. А того парня зовут Глен Бэйтмен. – Он оглянулся назад. Другая патрульная машина ехала за ними.
– Что случилось с четвертым парнем?
– Он сломал ногу. Пришлось оставить его.
– Да, не повезло. Меня зовут Барри Дорган. Служба безопасности Вегаса.
Ларри почувствовал, как на язык ему просится абсурдная фраза: «
– Сколько отсюда ехать до Лас-Вегаса?
– Ну, мы не можем особо разгоняться из-за пробок на дорогах. Мы потихоньку расчищаем их, но работа двигается не очень быстро. Но часов через пять мы будем там.
– Вот это класс, – сказал Ральф, качая головой. – Мы-то шли по дорогам три недели, а тут тебя довозят за пять часов.
Дорган обернулся и посмотрел на них.
– Не понимаю, почему вы шли пешком. Если уж на то пошло, я вообще не понимаю, зачем вы сюда пришли. Вы же должны были понимать, чем все кончится.
– Нас послали, – сказал Ларри. – Чтобы убить Флегга, я полагаю.
– У вас на это мало шансов, дружок. Вы отправляетесь прямиком в вегасовскую тюрьму. Он вами особенно интересуется. Он знал, что вы идете. – Он выдержал паузу. – Вам остается надеяться, что вы умрете быстро. Но вряд ли стоит на это рассчитывать. В последнее время он был в не очень хорошем расположении духа.
– С чего бы это? – спросил Ларри.
Но Дорган, похоже, решил, что и так уже сказал достаточно, возможно, даже слишком много. Он отвернулся от них, ничего не ответив. Ларри и Ральф смотрели по сторонам на проносившуюся мимо пустыню. За три недели ходьбы скорость уже успела стать для них новостью.
До Лас-Вегаса они доехали за шесть часов. Он лежал посреди пустыни, как какая-то невероятная драгоценность. На улицах было много людей – рабочий день закончился, и они наслаждались вечерней прохладой. Они вертели шеями вслед патрульным машинам, а потом возвращались к своим разговорам.
Ларри задумчиво оглядывался вокруг. В городе было электричество, улицы были чистыми, следы мародерства во время эпидемии исчезли.
Они подъехали к тюрьме. Когда Ларри выбрался из машины, разминая застывшие мускулы, он увидел, что у Дергана в руках – пара наручников.
– Эй, посмотри-ка, – сказал он Ральфу.
– Мне очень жаль, но это его распоряжение.
Ральф сказал:
– На меня никогда не надевали наручников. Года за два до женитьбы меня подобрали на улице в стельку пьяным и отвезли в вытрезвитель, но наручников не надевали никогда. – Ральф говорил медленно, и его оклахомский выговор стал заметнее. Ларри понял, что он впал в полную ярость.
– У меня есть приказ, – сказал Дорган. – Не будем портить друг другу жизнь.
– Приказ, – сказал Ральф. – Знаю, кто отдал тебе этот приказ. Он убил моего друга Ника. Какого черта ты связался с этим адским псом? Ты-то ведь, вроде, сам по себе парень ничего. – Ральф смотрел на Дергана с таким гневным недоумением, что тот вынужден был отвернуться.
– Это моя работа, – сказал он. – И я ее выполняю. Вот и все. Протяните руки, или мне придется попросить кого-нибудь сделать это за вас.
Ларри протянул руки, и Дорган надел на них наручники.
– Кем ты был? – спросил Ларри с любопытством. – В прежние времена?
– Полиция Санта-Моники. Помощник следователя.
– А теперь ты с
Из соседней машины вытолкнули Глена Бэйтмена.
– Какого черта вы его толкаете? – сердито спросил Дорган.
– Если бы тебе пришлось шесть часов подряд слушать его болтовню, ты б его и не так толкнул, – сказал один из сопровождавших Глена людей.
– Меня не волнует, сколько болтовни вам пришлось выслушать, но волю рукам давать нельзя. – Дорган посмотрел на Ларри. – Что такого забавного, в том, что я с ним? В течение десяти лет я был полицейским, пока не пришел Капитан Шустрик. И я видел, что происходит, когда во главе стоят парни вроде тебя.
– Молодой человек, – мягко сказал Глен, – ваше общение с несколькими избитыми детьми и наркоманами не оправдывает тот факт, что вы оказались в объятиях монстра.
– Уведите их, – ровно сказал Дорган. – Одиночные камеры, разные крылья.
– По-моему, ты не уживешься со своей новой ролью, – сказал Глен. – В тебе слишком мало от нациста.
На этот раз Дорган и сам толкнул Глена.
Ларри вели по пустому коридору. На стенах висели таблички: НЕ ПЛЕВАТЬ НА ПОЛ. ДУШ. ТЫ ЗДЕСЬ НЕ ГОСТЬ.
– Я бы не прочь принять душ, – сказал он.
– Может быть, – сказал Дорган, – посмотрим.
– Посмотрим на что?
– На твое поведение.
Дорган открыл камеру в конце коридора и ввел Ларри внутрь.
– Как насчет браслетов? – спросил Ларри, вытягивая вперед руки.
– Конечно. – Дорган снял наручники. – Так лучше?
– Гораздо.
– Все еще хочешь в душ?
– Очень. – Но дело было не только в этом. Больше всего на свете Ларри не хотелось остаться в одиночестве, прислушиваясь к звуку удаляющихся шагов. Если он останется один, к нему вернется страх.
Дорган достал небольшой блокнот.
– Сколько вас в Зоне?
– Шесть тысяч, – сказал Ларри. – Каждый вечер в четверг мы играем в бинго, а призом в общей игре является двадцатифунтовая индейка.
– Так ты хочешь в душ или нет?
– Хочу. – «Но, похоже, не попаду», – подумал он про себя.
– Так сколько вас?
– Двадцать пять тысяч, но из них тысяче – меньше двенадцати лет, и их пускают в кино бесплатно. С экономической точки зрения это просто разорение.
Дорган захлопнул блокнот и посмотрел на него.
– Я не могу, парень, – сказал Ларри. – Поставь себя на мое место.
Дорган покачал головой.
