Публика постепенно расходилась. Осмотр начался с первого этажа, с пейзажей. Джулиус шел первым, за ним, поддерживая радостную беседу, Стелла, замыкал процессию Стивен, волнуясь, ожидая отцовских комментариев. Джулиус быстро осматривал картины, отпуская незначительные замечания. Потом они пошли наверх, к морским видам Корка. Джулиус, конечно, должен как-то отреагировать — это место, которое он так любил и где он провел большую часть жизни. Но он стоял, не произнося ни слова, с минуту созерцая картины, пока Элли не ворвалась внезапно в зал и не схватила его за руку:
— Дед, пойдем посмотрим картину, которую Лайал только что купил за две тысячи фунтов!
Стивен молча пошел за ними, настолько обиженный отсутствием реакции отца, что не разобрал слов Элли. Джулиусу не понравились его картины, ни одна. Да и чего он ждал? Он прекрасно знал своего отца: тот никогда не будет притворяться. Ему не следовало приглашать Джулиуса.
Внизу Тесс стояла перед собственным портретом на берегу моря с Элли и Люком. Он был чудесным, и раньше она его не видела. Когда Стивен успел его написать? Должно быть, после того, как ушел от них, но любовь чувствовалась в каждом движении кисти. Это была самая эмоциональная картина на выставке. Тесс была потрясена. Позади она услышала взволнованный голос Элли:
— Вот, — Элли стащила Джулиуса по ступенькам, — что ты об этом думаешь?
Джулиус долго смотрел на картину, потом обернулся к Стивену — едва заметная улыбка мелькнула на его лице.
— Ну, вот это — то, что можно назвать картиной.
— Значит, тебе не понравились все остальные?
Джулиус пожал плечами:
— Ты же не нуждаешься в моих одобрениях. Взгляни на все эти красные наклейки. Ты пользуешься успехом. О тебе везде напишут, во всех художественных журналах.
Тесс прислушалась, чувствуя обиду за Стивена и удивляясь, как Джулиус может быть таким бессердечным. Она машинально дотронулась до локтя Стивена в знак поддержки. Долю секунды он смотрел ей прямо в глаза, благодаря за поддержку. И тут до него дошло, что происходит. Он повернулся к Лайалу:
— Извините, — сказал он мягко, — боюсь, здесь какая-то ошибка, эта картина не продается.
— Но женщина с темными волосами, которая курирует выставку, только что выписала чек, — запротестовал Лайал.
— Значит, она ошиблась. Эта картина — просто эксперимент. Она не продается.
Тесс бросила взгляд на Стивена, смущенная более чем когда-либо. Стивен отвел глаза.
Глава 32
Элли и Люк подбежали к Тесс.
— Мам, можно мы пойдем ужинать со всеми?
Джулиус повернулся к ней:
— Но вы тоже идете с нами Тесс, не правда ли?
— Нет, — отказалась Тесс. — На сегодня хватит эмоций. Мы заказали столик в ресторане.
— Как роскошно, — сухо заметила Джозефина, — в то время как мы празднуем в Китайском квартале. Но, возможно, это и к лучшему. Стол заказан на восемь персон, а нас уже тринадцать.
Стелла предложила завезти детей домой на такси после ужина, и все пошли в направлении Сохо большой шумной толпой, чтобы отведать супа из акульих плавников в любимом ресторане Элли. Они ходили туда не раз всей семьей. Тесс постаралась не думать, как они все вместе ели там в прошлый раз.
Лайал странно посмотрел на нее.
— Ты уверена, что не хочешь присоединиться к ним?
Тесс помотала головой. Она чувствовала себя слишком расстроенной, чтобы выдержать целый вечер в подобной компании.
— Ну, а как насчет столика в ресторане?
Тесс вспыхнула, почувствовав себя смешной: надо ли было блефовать?
— Я это выдумала.
— В таком случае хорошо, что я заказал столик в «Критерион», — сказал он.
Тесс засмеялась.
— Так-то лучше.
Лайал сжал ей руку.
— Надо поторопиться, мы уже опаздываем на десять минут.
Вечер получился как раз таким, какой был нужен Тесс. После вулкана эмоций на просмотре Лайал был как тонкое вино после шампанского Стивена — меньше игры и шарма, зато надежнее. Весь вечер он вел себя как превосходный джентльмен и ни разу не упомянул ни о странном поведении Стивена, ни о своем собственном предложении. Но в то же время, когда он повез ее домой, она поняла, что ждет его поцелуя. Он не поцеловал. Вот разница между ним и Стивеном: Лайал всегда ведет себя хорошо. Тесс с удивлением обнаружила, что чувствует даже некоторое разочарование.
Она сидела, закрыв глаза, на диване, в ожидании Люка и Элли, и вспоминала картину с берегом моря. Кажется, в ней было так много любви и нежности. «Не будь такой наивной, — сказала она самой себе твердо. — Это просто мастерство художника — запечатлевать пережитое или даже воображаемое».
Входная дверь распахнулась. Люк вбежал в гостиную и, прыгнув на диван рядом с ней, обрушил на нее новости: он ел утиную ножку, и осьминога, и маленькие пампушки в корзиночках и пил странное китайское вино.
Элли заметила тоскливое выражение на лице Тесс и улыбнулась:
— И бабушка не разговаривала с дедушкой, а папа не говорил с Джозефиной.
Тесс обняла Элли — дочь прочитала ее мысли.
— Ты хочешь сказать, что я ничего не потеряла?
— Ради бога, Джулиус! — Стелла швырнула свою сумку на кровать. — Почему ты должен всегда себя вести как идиот? Разве ты не видишь, что значит для Стивена твое одобрение?
— Стивен не нуждается в моем одобрении, — огрызнулся Джулиус. — Он не соизволил ничего сказать мне, когда начал заниматься живописью. Он даже не потрудился прилететь, как обещал, — помнишь? — когда я поехал встречать его в аэропорт этим летом.
Стелла щелкнула выключателем в ванной.
— Разве ты не видишь, несносный человек: это именно потому, что он очень нуждается в твоем одобрении? Он ушел с работы, потерял семью, и все из-за живописи, а ты не можешь даже сказать ему то, что он хочет от тебя услышать. То, в чем он так нуждается.
— Я похвалил картину с Тесс на берегу, — отвечал Джулиус брюзжа.
— Зато не заметил остальных его работ, Боже мой, сколько мне приходилось лгать тебе по поводу твоих работ все эти годы. Возможно, тебе не понравились его картины просто потому, что ты страшно узок. Ограничен. Тебе не кажется, что прошло уже достаточно времени с тех пор, как тебе заказывали что-либо последний раз? Может быть, дело в том, что ты — вчерашний человек и боишься таланта собственного сына? Некоторые его картины просто великолепны. — Она захлопнула за собой дверь ванной и исчезла в облаках пара.
Джулиус раздраженно достал выпивку из мини-бара, хотя понимал, что выпил уже достаточно, и включил телевизор на полную громкость. «Тупая старая корова. Что она может знать о живописи? Нет, я не был эгоистом. А что касается угрозы моему таланту, так это просто смешно».
На следующее утро Джулиус проснулся, ощущая похмелье и раскаяние. Но отказывался пересчитать количество маленьких бутылочек, выпитых накануне и стоявших сейчас в ряд на телевизоре. «Меа culpa,
