Тесс промолчала, не зная, что ответить.
— Но вам может не понравиться то, что я выберу.
— Давай рискнем. У меня есть подозрение, что, несмотря на все твои протесты, у тебя, хороший вкус. Послушай, Тесс, я богатый человек. Я получу от этого редкостное удовольствие. Позабавь меня, пожалуйста.
Тесс, смеясь, кивнула:
— О'кей, уговорили.
— Вперед, девочка. — Джулиус открыл перед ней дверь галереи. — Это дешевая галерея, здесь организуются выставки дипломных работ, слизываются сливки. Я еще проведу тебя в художественные мастерские. Можно покупать прямо там, без комиссионных. Но покупай, не жди. Слушай свою интуицию. Если тебе что-то понравится — покупай. Я отойду на несколько минут, попью чаю.
Не обращая никакого внимания на странность своего появления на улицах лондонского Ист-Энда, Джулиус зашел в рабочую забегаловку, заказал яичницу и пинту чая и оживленно заговорил со своим ближайшим соседом — водителем мусоровоза — о результатах скачек в Сэндаун Парке.
Тесс почувствовала, как ее охватывает волнение. Она вошла в галерею и попросила прейскурант. Вот настоящее приключение! Она огляделась. Выбор картин был огромен: от чудовищных абстракций до приковывающих взгляд работ колористов. Одна из картин сразу же привлекла ее, но, стараясь не поддаваться ее очарованию, она дважды медленно обошла галерею. Джулиус был прав. Когда выбираешь что-то для себя, смотришь на картины другим взглядом. Тесс понравилась пара маленьких картин — чем дольше сморишь на них, тем сильнее их тонкое очарование овладевает тобой. И все же она вернулась к той первой работе. Картина была довольно большой: приблизительно три фута на три. Роскошные краски. И экзотическое ощущение, как у Матисса.
Кроме нее, в галерее никого не было. Но неожиданно позади себя она услышала: «Великолепно, не правда ли?» — и, обернувшись, увидела женщину лет сорока пяти в черном. Она вместе с Тесс любовалась картиной.
— Совершенно несовременная, конечно, но я считаю, что это — лучшая из дипломных работ. Несчастной девушке, написавшей ее, досталось от учителей. Они увлечены абстрактным экспрессионизмом и невзлюбили ее за работу. Бедный ребенок, им бы следовало снять шоры с глаз и поддержать ее за оригинальность.
Тесс все больше начинала нравиться картина и, главное, художница. Ей никогда не приходилось рассматривать картины с точки зрения того, кто написал их. Она взглянула на прейскурант: триста пятнадцать фунтов. Сильно волнуясь, она обернулась к хозяйке галереи.
— Большое спасибо. Я возьму ее.
— Хороший выбор, думаю, из нее получится большой художник, я редко ошибаюсь.
Женщина с удивлением смотрела, как Тесс достает коричневый конверт и пересчитывает наличные деньги.
— Извините, — сказала она, понимая, какой невежливой может показаться сейчас. — Кредитка — более привычна. Кстати, в том углу есть небольшая картина, которая может заинтересовать вас. Совсем другая по стилю, но, с моей точки зрения, вполне удачная.
Картина оказалась пейзажем в прозрачных голубых тонах — сумерки в Тоскане. Тесс сразу влюбилась в нее. Она стоила сто семьдесят пять фунтов, и Тесс сразу же потянулась за конвертом. Если продолжать в таком темпе, к обеду у нее не останется денег. Она остановила себя и решила подумать.
Джулиус уже поджидал ее на улице. Возбужденный вид Тесс сказал ему все. Джулиус взял ее за руку.
— Ну, ты начала, наконец, видеть? Поняла, что можешь понимать живопись? Что ты купила?
Он показал на упакованную картину.
— Женщину, сидящую на кровати, цвета фантастические, роскошные, как у Матисса. Я в восторге от нее.
— И?
— И чуть не купила тосканский пейзаж, голубой, в сумерках. Но я не вполне уверена.
— Ты расстроена, что не купила ее? Тебе уже недостает ее? Ты будешь проклинать себя, когда вернешься домой?
Тесс задумалась на мгновение:
— Да.
— В таком случае, иди назад, в галерею. Помни, надо слушать свою интуицию.
Владелица галереи вручила ей уже упакованную картину.
— Я знала, что вы вернетесь, — улыбнулась она. — За двадцать пять лет работы я научилась чувствовать покупателей. — Надеюсь, вы их не разлюбите. — Она взяла деньги у Тесс и выдала ей квитанцию. — Я приму любую из них назад, если передумаете.
Тесс поблагодарила ее. Очевидно, их вкусы совпадали, так что, вероятно, ее интуиция не так уж плоха.
Познакомив Тесс с заливными угрями и пирогами, которые подавали с зеленым ликером в торговом центре «Олд Кент Роуд», Джулиус повез ее в художественные мастерские на Собачий остров, где она купила еще одну картину, на этот раз такую большую, что она едва помещалась в такси, а еще — маленькую скульптуру человека с ребенком на руках. Его рука была вытянута вперед, как будто отталкивала какую-то страшную опасность. Когда они засовывали огромную картину в такси, она впервые задумалась, куда же ее повесить.
Джулиус поднял брови:
— Я совсем забыл сказать тебе об одной загвоздке…
Тесс устало посмотрела на него. Сейчас он скажет, что все это была какая-нибудь чудовищная шутка и ей придется вернуть все назад.
— Они поедут со мной в Ирландию, только так мы со Стеллой сможем быть уверены, что вы приедете к нам погостить. Ты же захочешь увидеть свои картины, если уж не нас? — Он дружески пожал ей руку. — В самом деле, почему бы вам не приехать этим летом? Проведете у нас свой летний отпуск. Детям у нас очень нравится, и ты немного развеешься.
Тесс поблагодарила его, растроганная. Она и внуки остались частью их жизни.
Он завез ее назад в офис, а картины забрал в отель. Стелла еще не вернулась. Он уже собрался уютно устроиться в баре, но тут вспомнил свое второе задание.
Почти в пять в галерее Зора не было ни души, только один ассистент. Джулиус кивнул ему и пошел наверх к морским пейзажам. Дело в том, что он был не просто безразличен к ним, как подумал Стивен, они ему не нравились.
Джулиус остановился перед одним и принялся его рассматривать. Может быть, ему самому стоит принять дозу того лекарства, которое он только что прописал Тесс? Он посоветовал ей отбросить свои предубеждения, просто смотреть и пытаться увидеть, что именно хотел выразить художник. Он стоял неподвижно и сосредоточенно, глядя на картину, стараясь разглядеть за ее странными красками знакомый вид. Постепенно энергетика картины, пугающее ощущение мощи морской стихии захватили его. Он слышал шум волн, чувствовал страх рыбаков, когда они молятся о том, чтобы невредимыми вернуться домой. И в его голове сами собой зазвучали слова:
После сильного впечатления, даже смятения, которое он испытал в галерее, ему не хотелось отвечать на расспросы Стеллы. Он побрел вниз в сторону Пикадилли, держа курс на французский паб. Потом его осенило: «Мюриэльс», альма-матер художников.
Он не был там много лет. Он свернул на Дин-стрит и скользнул вниз, в подвальное помещение «Колони Клуба», как он официально назывался. Печально, что Френсис Бэкон уже не торчит за стойкой бара, и сама Мюриел, решительная, как хористка, уже давно не дает распоряжений официантам — хромая нога на табурете, в руке трость, но наверняка там до сих пор можно встретить много старых знакомых.
— Джулиус! — воскликнул кто-то, едва он вошел. Он направился на голос, раскланиваясь со знакомыми. Большинство — художники его типа, те, кто с большим интересом обсуждают победителя на скачках, обладателя приза Тернера. — Я думал, ты уже умер. — Джулиус улыбнулся. — Как будто возвращаешься домой.
