Она повернулась, взглянула на пантовив. В машине есть полная запись смерти ее матери, как все происходило в действительности. Рут подумала, хватит ли у нее сил удержаться и не попросить, чтобы ей показали эту сцену.
Позади что-то зашипело, и Рут заметалась на кровати, затем взглянула на дверь.
В комнате стояла Инвик, блестя лысой головой в желтом свете неземных ламп. Рут окинула взглядом лилипутскую фигурку, выпуклости грудей, плотные ноги в зеленом трико.
— Ты беспокоишься, — сказала Инвик. Голос был профессионально ровным, успокаивающим. Он звучал так похоже на голоса множества докторов, которых Рут доводилось слышать, что ей захотелось кричать.
— Что вы здесь делаете? — спросила она.
— Я — корабельный врач, — ответила Инвик. — Моя работа по большей части заключается в том, чтобы быть на месте, когда я нужна. А тебе я нужна.
«Они похожи на карикатуры на людей», — подумала Рут.
— Уходите, — сказала она.
— У тебя проблемы. Я могу помочь, — сказала Инвик.
Рут села.
— Проблемы? Почему у меня должны быть проблемы? — она знала, что ее голос готов истерически сорваться.
— Этот идиот Келексель оставил тебе пантовив с неограниченным доступом, — сказала Инвик.
Рут оглядела женщину-чема. Чувствовали ли они что-нибудь? Можно ли было как-то задеть их, причинить боль? Заставить чемов почувствовать боль, пусть даже не большую, чем комариный укус, казалось Рут сейчас самой желанной вещью во вселенной.
— И как же вы, уродливые создания, размножаетесь? — спросила Рут.
— Ты ненавидишь нас, да? — спросила Инвик.
— Боитесь отвечать? — продолжала Рут.
Инвик пожала плечами.
— В сущности, примерно так же, как и ваш вид… за исключением того, что женщин еще на самых ранних стадиях развития лишают репродуктивных органов. Мы должны идти в центры размножения, получать разрешение — очень утомительная и скучная процедура. Но мы неплохо развлекаемся и без этих органов.
Врач подошла к кровати и остановилась в шаге от нее.
— Но ваши мужчины предпочитают женщин моего вида.
Инвик снова пожала плечами.
— О вкусах не спорят. У меня были любовники с вашей планеты. Некоторые из них были хороши, другие — совсем нет. Беда в том, что вы слишком быстро угасаете.
— Но вы играете с нами! Мы забавляем вас!
— До определенной степени, — сказала Инвик. — Интерес слабеет и угасает.
— Тогда почему вы остаетесь здесь?
— Это прибыльно, — сказала Инвик. И заметила, что туземка уже выходит из эмоционального штопора, в который попала. Сопротивление, объект для ненависти — вот и все, что понадобилось. Этими существами было так просто манипулировать!
— Так значит, чемам мы нравимся, — сказала Рут. — Они любят истории про нас.
— Вы — бездонная бочка самозарождающихся историй, — сказала Инвик. — Вы сами по себе создаете высокохудожественные циклы. Это, конечно, и огромный источник хлопот. Вы требуете очень аккуратного обращения, чтобы запечатлеть вас и воспроизвести для нашей публики. Искусство Фраффина основывается на таких тонких нюансах, которые заставляют нас смеяться, захватывают наше внимание.
— Вы мне омерзительны, — прошипела Рут. — Вы — не люди.
— Мы — не смертные, — сказала Инвик. И подумала: «Интересно, она уже забеременела? Что она будет делать, когда поймет, что носит чема?»
— Но вы прячетесь от нас, — сказала Рут. Она указала на потолок. — Там, наверху.
— Когда нам так нужно, — отпарировала Инвик. — Разумеется, сейчас нам приказано скрываться от вас. Но так было не всегда. Я открыто жила с вашими людьми.
Рут задевало равнодушное спокойствие тона Инвик. Она знала, что обидеть инопланетянку не удастся, но не могла не попробовать.
— Вы лжете, — сказала она.
— Возможно. Но скажу тебе, что некогда я была Богом Эа, наводящим ужас на пленных иудеев. В Шумерии, некоторое время тому назад. Было довольно-таки забавно устанавливать ваши религиозные обычаи.
— Вы выдавали себя за бога? — Рут передернуло. Она понимала, что Инвик сказала правду. Инопланетянка говорила слишком непринужденно. Слова ничего для нее не значили.
— А еще я была цирковой карлицей, — сказала Инвик. — Работала во многих эпопеях. Иногда иллюзия древности доставляет мне удовольствие.
Рут покачала головой, не в состоянии промолвить ни слова.
— Вы не понимаете, — сказала Инвик. — Да разве вы можете это понять? Это наша проблема. Когда будущее бесконечно, древности нет. Навсегда застреваешь в вечном Сейчас. Смиряешься с фактом, что твое прошлое не имеет значения, тогда и будущее перестает иметь значение. Это может быть роковым. Режиссерские корабли спасают нас от этого рока.
— Вы… шпионите за нами, чтобы…
— Бесконечное прошлое, бесконечное будущее, бесконечное настоящее, — сказала Инвик. Она склонила голову, смакуя собственные слова. — Да, такова наша судьба. Ваши жизни — краткие вспышки, все ваше прошлое — немногим больше, и все же мы, чемы, получаем от вас явное ощущение чего-то древнего… прошлое, которое имеет значение. Вы даете нам это, понимаешь?
Рут снова замотала головой. Казалось, слова имели смысл, но женщина чувствовала, что может постичь только часть его.
— Это то, чего мы не можем получить от паутины Тиггивофа, — сказала Инвик. — Возможно, это то, в чем отказывает нам наше бессмертие. Паутина связывает всех чемов в единый организм — я могу чувствовать жизни каждого из остальных, миллионов миллиардов чемов. Это все… старое, но не древнее.
Рут сглотнула. Инопланетянка что-то слишком разговорилась. Но беседа давала время прийти в себя, и Рут чувствовала, что внутри нее крепнет ядро сопротивления, ядро, где она может уединиться, в котором она сможет находиться в безопасности от чемов… вне зависимости от того, что они с ней делали. Она знала, что все еще будет подчиняться Келекселю, что эта ведьма Инвик даже сейчас делала что-то такое, чтобы смягчить эмоциональный отклик пленницы чемов. Но внутри появилось ядро, придающее смысл ее существованию здесь.
— Неважно, — сказала Инвик. — Я пришла осмотреть тебя.
Она приблизилась к краю кровати.
Рут глубоко вздохнула, чувствуя, как перехватывает горло.
— Вы наблюдали за мной, — сказала она. — У этой машины. Келексель знает?
Инвик замерла. Как глупая туземка догадалась задать такой прозорливый вопрос?
Рут почувствовала брешь в броне Инвик, сказала:
— Вы говорите о вечности, об эпопеях, но используете ваш… этот… — она махнула рукой, имея в виду режиссерский корабль, — чтобы снимать… Убийство…
— Это действительно так! — сказала Инвик. — А теперь ты скажешь мне, почему Келексель вызывает меня.
Хрустальные грани над кроватью начали лучиться голубоватым сиянием. Рут почувствовала, как тает ее воля. Она покачала головой:
— Я не…
— Ты скажешь мне! — Лицо женщины-чема было круглой маской гнева, лысая голова отливала влажным серебром.
