сознавать, что это было расстройство: на самом деле, если бы оно сознавало свое состояние, это было бы уже не расстройством».
Бонделли захлопнул книгу и посмотрел на Турлоу, точно говоря: «Вот! все проблемы решены!»
Турлоу прочистил горло. С каждым мигом становилось яснее, что Бонделли витал в облаках.
— Все верно, конечно, — сказал он. — Но не может ли получиться так, что даже если наш достопочтенный окружной прокурор заподозрит, или даже поверит, что Джо Мэрфи невменяем, он сочтет, что лучше казнить такого человека, чем помещать его в психиатрическую больницу?
— Боже правый! Зачем?
— Двери психиатрических лечебниц иногда открываются, — сказал Турлоу. — Паре избрали, чтобы он защищал город — даже от самого себя.
— Но Мэрфи же совершенно очевидно невменяем!
— Вы меня не слушаете, — сказал Турлоу. — Разумеется, он невменяем. Как раз этого-то люди и боятся.
— Но разве психология…
— Психология! — фыркнул Турлоу.
Бонделли пораженно смотрел на Турлоу, не говоря ни слова.
— Психология — всего лишь современный предрассудок, — сказал Турлоу. — Она ни черта не может сделать для таких, как Джо. Прошу прощения, но такова правда, и будет лучше, если мы закончим с этим прямо сейчас.
— Если именно это вы сказали Рут Мэрфи, неудивительно, что она сбежала, — сказал Бонделли.
— Я сказал Рут, что помогу всем, чем смогу.
— Вы как-то очень странно выполняете обещание.
— Слушайте, — сказал Турлоу. — Весь город ополчился против Джо — они взвинчены и испуганы. Мэрфи — средоточие их скрытого чувства вины. Они хотят, чтобы он умер. Они хотят снять с себя этот психологический груз. Нельзя подвергнуть весь город психоанализу.
Бонделли начал нетерпеливо барабанить пальцами по столу.
— Так вы поможете мне доказать невменяемость Джо или нет?
— Я сделаю все, что смогу, но вы же знаете, что Джо будет сопротивляться такой форме защиты, правда?
— Знаю! — Бонделли наклонился вперед, положив ладони на полированную поверхность стола. — Треклятый идиот взрывается каждый раз при малейшем намеке на невменяемость. Он продолжает талдычить про неписаный закон!
— Эти глупые обвинения против Адели, — сказал Турлоу. — Джо собирается очень затруднить нам доказательство его невменяемости.
— Психически нормальный человек сейчас прикинулся бы невменяемым только для того, чтобы спасти шкуру, — сказал Бонделли.
— Хорошенько помните это, — сказал Турлоу. — Джо не может ни в каком виде принять мысль о том, что он невменяем. Признав это, пусть даже только как возможность или необходимое притворство, он будет вынужден столкнуться с фактом, что акт насилия был совершенно бесполезным и бессмысленным делом. Чудовищность такого допущения была бы гораздо хуже, чем невменяемость. Невменяемость намного более предпочтительна.
— Вы сможете изложить это присяжным? — спросил Бонделли. Он говорил притушенным голосом.
— Что Мэрфи считает более осмотрительным прикидываться вменяемым?
— Да.
Турлоу пожал плечами.
— Кто знает, во что поверят присяжные? Джо может быть пустой скорлупой, но чертовски крепкой при этом. Он не пропустит внутрь ничего, что ему не нравится. Он всеми фибрами души сконцентрирован на необходимости казаться нормальным, поддерживать видимость вменяемости — для себя так же, как и для остальных. Смерть предпочтительней другого допущения… Прямо по Оскару Уайльду.
— «Каждый человек убивает то, что любит», — прошептал Бонделли. Он снова повернулся и посмотрел в окно. Дымка была еще здесь. Адвокат лениво подумал, что, наверное, где-то внизу рабочие смолили крышу.
Турлоу опустил взгляд на барабанящие по столу пальцы Бонделли.
— Ваша беда, Тони, в том, что вы — один из честертоновских ужасных детей, — сказал он. — Вы чисты и любите справедливость. Большинство из нас порочны и, естественно, предпочитают милосердие.
Бонделли, как будто не услышав, сказал:
— Нам нужно что-то простое и изящное, чтобы продемонстрировать присяжным. Они должны быть ошеломлены сознанием того, что… — он внезапно замолчал. — И ваше предсказание болезни Джо отлично подходит к иску.
— Слишком технично, — сказал Турлоу. — Присяжные не будут сидеть тихо, не поймут. Они обычно не слышат того, чего не могут понять. Их умы начинают блуждать. Они думают о фасонах одежды, жуках в розовом саду, о том, что будет на обед, где им провести отпуск.
— Но вы же предсказывали это, правда? Рут правильно передала ваши слова?
— Психотический срыв? Да, предсказывал. — Слова прозвучали почти как вздох. — Тони, неужели вы не сосредоточились на том, что я говорю вам? Это было половое преступление — кинжал, насилие…
— Он невменяем?
— Ну разумеется, невменяем!
— В правовом смысле?
— В любом.
— Отлично, тогда это правовой прецедент для…
— Психологический прецедент куда более важен.
— Что?
— Тони, если я и вынес что-то из своего опыта судебного психолога в этом городе, так это то, что присяжные тратят намного больше сил на попытки отгадать мнение судьи, чем на выслушивание речей адвокатов обвиняемого. Присяжные до омерзения почтительно относятся к мудрости судей. Какой бы судья у нас ни был, он все равно будет членом общества. А общество хочет, чтобы Джо убрали отсюда — мертвым. Мы можем до посинения доказывать его невменяемость. Никто из этих милых людей не встанет на нашу сторону сознательно, даже если бессознательно согласятся с доводами. На самом деле, как только мы докажем, что Джо невменяем, мы вынесем ему приговор.
— Вы пытаетесь сказать мне, что не можете выйти на кафедру для дачи показаний и сказать, что вы предсказывали помешательство Джо, но власти отказались предпринять что-либо, потому что он был слишком важным членом общества?
— Разумеется.
— Вы думаете, вам не поверят?
— Нет никакой разницы, поверят мне или нет.
— Но если поверят…
— Я скажу, во что они поверят. Тони, я удивлен, что вы, адвокат, не осознаете этого. Они поверят в то, что у Паре есть доказательства неверности Адель, но какая-то юридическая формальность, правовая уловка с вашей стороны, запрещает выносить грязные подробности на рассмотрение. Они поверят в это, потому что в это поверить легче всего. И никакая игра на публику с моей стороны не изменит ничего.
— Вы считаете, что у нас нет ни единого шанса?
Турлоу пожал плечами.
— Нет, если дело пойдет в суд прямо сейчас. Если вам удастся отсрочить слушание или перенести его в другой округ…
Бонделли крутанулся на стуле, посмотрел сквозь дымчатый узор в окне.
— Мне трудно поверить в то, что разумные, логически мыслящие люди…
— А что разумного и логичного в присяжных? — спросил Турлоу.
