непредвиденного, чтобы выкупить все до последнего клочка земли. Флер была счастлива получить деньги, хотя я поставил условие: сюда ни ногой.
Фиона молчала. Он, конечно, циничен, но у него есть на то причины.
— Ну что ж, теперь я хотя бы в курсе событий. А то дети время от времени что-нибудь скажут, чего я не понимаю. Мне бы не хотелось нечаянно ранить их.
— Надо было, конечно, все рассказать вам раньше, мисс Макдоналд, — с неохотой проговорил Эдвард. — Чтобы вы были добрее с детьми. Не столкнись я с вами в Эдинбурге, я был бы о вас другого мнения. В данный момент...
— В данный момент... вас беспокоит, долго ли это продлится?
— Не совсем так. Просто здесь вы все время у меня и у Труди на глазах. Но у нас есть такой обычай: гувернантка с детьми — раньше, конечно, это была Ранги — живет пару недель в нашем домике в Ванаке. У нас там небольшой четырехкомнатный коттедж. Дети ходят в школу. Это для того, чтобы они общались и играли с другими детьми и чтобы проверили их знания. Ранги от души наслаждалась сменой обстановки. Обшивала детей, ходила по знакомым. Но...
Фиона внимательно на него смотрела.
— Что - но?..
— Меня беспокоит, с кем будете вы водить знакомство в Ванаке? Соблазнов там на самом деле не так уж много, это в общем захолустный городишко, тем более не в туристский сезон, но я беспокоюсь за детей.
Фиона стиснула пальцы. Надо держать себя в руках.
— Выход есть. Мы останемся здесь.
— Да, но это значит лишить детей общения.
— Лично мне это безразлично... ну, а если Труди поедет? Это же сущий дракон. Она с меня глаз не спустит, даже если я куда и отправлюсь, вы будете спокойны за детей.
— Этого я как раз и боялся. Вы не можете винить меня за то, что я вам не доверяю. Я не могу рисковать детьми Роберта. Но в, то же время, не хочу, чтобы они вели жизнь отшельников. Все равно ребята отправятся в интернат, чтобы закончить среднюю школу, и еще успеют набить себе шишки, но я бы не хотел, чтобы они узнали о жизни от какого-нибудь сомнительного типа, с которым вы заведете знакомство.
Фиона выпрямилась и невесело рассмеялась:
— В этом есть своя смешная сторона. Вы привозите меня сюда отдохнуть после тяжких испытаний, и я думаю, что вот и в Эдварде Кэмпбелле есть что-то человеческое, а затем вы читаете мне нравоучения и оскорбляете меня.
Она. пошла вверх по холму — высокая, стройная, полная грации, и ее длинные волосы золотились на солнце. А Эдвард следил за ее плавными движениями, крепко стиснув зубы.
Глава 5
Вечером Фиона занималась только детьми. Она собрала их вокруг себя, и они вместе рассматривали книгу Гамиша.
— Правда, замечательные рисунки?— восхищалась Элизабет. — Вот бы здорово научиться так рисовать.
Фиона глядела на наброски глазами давно прошедших дней, когда она была любима и счастлива.
— Матти прирожденная художница, — выдавила она. — Она была совсем маленькой, а уже могла передать сходство двумя штрихами мелка.
— Она это рисовала в Африке? — спросил Уильям, ткнув пальцем в одного из зверьков на скалах.
— Да, мы были там года два.
— Она сейчас там?
Да, подумала Фиона, с Ианом, но вслух произнесла:
— Она теперь там постоянно живет.
— Она близкая подруга вашего брата?
— Да, мы все росли вместе. Гамиш, Матти, я и человек, за которого Матти вышла замуж. Матти сирота. Мой папа отправил ее в художественную школу, а Матти расплачивалась за это, иллюстрируя книги Гамиша. Она рисовала все время. Иногда она присылала письма сплошь из рисунков.
— Вот это здорово, — воскликнула Элизабет. — Покажите нам ее письмо, когда она напишет, ладно?
— Мы больше не общаемся, — быстро проговорила Фиона.
— Не общаетесь? — удивилась Виктория. — Как же так? Вы же были как сестры!
— Люди нередко перестают общаться после того, как выходят замуж и начинают новую жизнь. Я думаю... может, она занята. Вот и все.
Она подняла голову и, увидев внимательный взгляд Эдварда, поспешно отвела глаза.
Ночью Фиона не могла уснуть. Неужели нет никакой возможности преодолеть такое отношение Эдварда? От этого ей захотелось домой, на родину, а еще больше — с невероятной силой — в объятия Иана. Было бесполезно пытаться заснуть. Фиона встала, зажгла лампу. Она пыталась читать, но в комнате стоял адский холод, а грелка совсем остыла. Она подумала о теплой кухне, где всегда горел фитиль керосинки. Хорошо бы чего-нибудь горяченького — молока и немного мускатного ореха. Взяв лампу, она на цыпочках вышла в коридор, тихонько повернула дверную ручку — не хотелось будить домашних. Ей всего-то и надо — пристроиться в одном из этих уютных кресел и почитать немного, пока не сморит сон. Она открыла дверь в кухню. Там было светло. Она сделала пару шагов и остолбенела. За круглым столиком перед камином сидел Эдвард. Он сидел лицом к двери. В руках у него было ружье, которое он внимательно изучал, на лице застыло выражение отчаяния.
— Эдвард, — резко проговорила Фиона. — Что вы здесь делаете в такое время да еще с ружьем?
Он глянул на нее сердито, но не виновато; и тут же, видя ее обеспокоенность, улыбнулся снисходительной улыбкой.
— О, вы решили, что я подумываю о самоубийстве, мисс Макдоналд. Нет, нет, это не в моем духе.
— Но для чего вы его взяли? — мягко спросила она.
— Я... я снова рассматривал ружье Роберта. Ума не приложу, как это могло случиться.
Фиона стояла в старом махровом халате отца и смотрела на ружье.
— Но должна же быть причина. Скажем, не был поставлен предохранитель?
— Все может быть, но это так не похоже на Роберта. У нас это в крови — от отца и деда: прежде чем перелезать через изгородь, проверь предохранитель на ружье. Если б с ружьем было что-то не в порядке, мне легче было бы примириться со случившимся.
Фиона пододвинула кресло и села, опершись локтями о крышку стола и положив подбородок на ладони.
— То есть если никаких неисправностей нет, значит, остается одно: предохранитель.
Эдвард оторвался от ружья и посмотрел ей в глаза, и Фиона прочитала ответ в его глазах.
— Нет, Эдвард, — от всего сердца воскликнула она. — Вы... вы боитесь, что Роберт убил себя сам?
Эдвард глубоко вздохнул и тихо сказал:
— Да.
— Но почему? Можно еще понять, если б это случилось сразу после гибели Рангимарие. Боль потери. Но ведь прошло столько времени.
— Он лишился последней опоры, — задумчиво проговорил Эдвард. — Флер бросила его. Может, это было последней каплей.
