Неумело маскируя чувство вины и досады, я вошел в гостиную.
Рахманов сложил руки на груди, смотрел в окно. Продолжал работать проигрыватель. Игла скользила легко и свободно, извлекая сочными порциями ностальгию.
? Хорошо, прекрасная маркиза, ? сказал Рахманов впечатлением только что прокрученной песни, он торопливо перечислил все 'хорошо' в песне и лишь затем поинтересовался: ? Переговорил? Все о'кей?
Что он имел в виду: разговор по телефону с женой или переговоры с хозяйкой квартиры? Неужто майор догадался о сделке? Прояснилось это минуту-другую спустя, когда в комнату вошла лоточница и положила на стол свое заявление, сказав, что она настаивает на написанном, а затем со словами 'Это ваш товарищ, он предложил мне взамен заявлению...' отдала майору конверт с деньгами: и когда все это произошло, Рахманов, явно запрограммированный на беспроигрышный итог, пересчитал деньги из конверта, изменился в лице, потом бросил на меня взгляд, полный недоумения, и со словами 'Что ж! Дело хозяйское ? разберемся' решительно направился к выходу. Вот тут-то произошло и вовсе непредсказуемое: лоточница, передумав, нагнала нас внизу, при выходе из подъезда, вырвала из рук Рахманова заявление и со словами 'Не права ? извините ? было бы покойно...' порвала его на мелкие части: Рахманов попросил у меня конверт с деньгами, извлек три пятирублевые и одну трехрублевую купюры, сунул их лоточнице ? и вот во время этого в действиях майора отчетливо ощущалось не только презрение к лоточнице, но и осуждение моего поступка, едва не погубившего дело.
История с конвертом расстроила Рахманова.
Он оглядел нас с Азимовым ? тот терпеливо ожидал внизу, за деревьями ? не осуждающе, нет! оглядел жалеючи, взглядом сердобольного пастыря на безнадежно заблудших членов своей паствы.
ГЛАВА V. СТАРЫЕ ФОТОГРАФИИ
'ЗИМА В ПРИОЗЕРЬЕ'. Обрывки дня с ветром, с липкой снежной кашей на оконном стекле, с обшарпанным столом в углу комнаты, заваленным учебниками, с лампой с потрескавшимся стеклом, с полосками наклеенной крест-накрест бумаги. От лампы падали на стол и потолок тревожные полутени. Тень, неестественно удлиненная, раздвигалась, утраивалась. Я бросил чтение книги, стал думать о Ромке. Воображение рисовало: Ромка сидел среди солдат, одетый во все военное ~ в полушубке, подпоясанном широким ремнем со звездой на металлической бляхе, в ушанке, валенках ? Ромка фронтовик! Разведчик! Сидел чин-чинарем в землянке с боевыми товарищами после очередной вылазки.
Мы с Жунковским свято верили обещанию Ромки написать по прибытии на войну. Увы! Пролетела осень, отступила зима, а Ромка будто канул в воду. Закрадывалась тревога: не случилось ли с ним беда? Однако в глубине души шевелилось и утешающее: обязательно ли ему писать ? ведь знакомы мы с ним без году неделя?
Длинные зимние вечера при тусклом освещении настраивали на долгие беседы...
В один из вечеров заглянул к нам старик Али. Мелкий торговец Али принес узелок с шерстью. В обмен отец отсыпал кукурузу. Затем за чаем, вяло обсудив дело, мужчины перешли на воспоминания, посыпались взаимные уколы. Дядя Амут, как бы нехотя, задел давнюю историю с Гарипом-моллой. Али встрепенулся, обиженно вскинул голову.
? Слышал, и не раз ? гуляет слушок, будто я моллу... того... ? ответил Али. ? Прилепили напраслину. Не повинен я. Людям дай волю ? днями и ночами напролет станут чесать языками.
? Да, не знаешь чему верить, ? продолжал заводить гостя дядя Амут.
? Тьфу! Бороды у нас вон какие ? лгать не пристало!.. Молла, говорите? Молла, а по правде говоря, никакой он не молла ? просто в Ялпызе, припомните, никто, кроме него, не знал толк в молитве. Ума не приложу, где выучил он молитву, ведь с рождения до конца дней проторчал Гарип в Ялпызе. Нам бы настоящего моллу ? да откуда! С настоящим ничего бы этого не случилось!
? До конца, ? согласился дядя, ? и до какого. Бедный Гарип-молла!
? Как то случилось? Тогда в Карповке впервые прошла районная ярмарка ? значит, случилось то, дай бог памяти, в двадцать третьем году, ? начал припертый с двух сторон Али свой рассказ. Конечно, он делал все, чтобы выглядеть степенней. ? Вечера мы с ним коротали за игрой в лото, а то и в кости или в карты. Собирались на пустыре, неподалеку от глиняного карьера. В старом урюковом саду, в кушерях сыскалась полянка с травкой ? чего лучше? В чертов вечер, под русскую пасху, на полянке собрались вшестером: молла, я, Кары и еще двое, Султан... Султан был намного моложе нас. Началось с чепухи. С лото. Вскоре перешли на игру в кости, а в кости, как известно, не играют на спички. Деньги тогда имели силу ? не то, что сейчас, ? в глазах Али мелькнул огонек. ? А деньги из всех карманов сплыли в мошну Гарипа ? тот совал их и в бумажник, и в карман ? столько денег выиграл молла! Когда в карманах у нас загулял ветер, принялись за карты. Очко! Карта не идет, ? последние слова Али сказал по-русски, ? стали играть на живность. На привязи стояли и блеяли не менее двадцати баранов ? все перешли молле. У меня в хозяйстве было две лошади: жеребая кобылица и мерин. Ну, думаю, пошучу, и предлагаю молле: мол, попытаем счастья ? ставлю кобылицу на баранов. Сам посмеиваюсь. И молла, понимая шутку, смеялся. Ладно, говорит, разыграем. В очко, отвечаю. Молла усмехнулся. Ну, и началось ? и кончилось. Как сейчас помню свои карты. Пришел валет ? хорошо, вторая ? король, потом, что ни карта ? толчок к пропасти: следующая девятка, итого ? пятнадцать. Брать или притвориться? Беру ~ и конечно, как назло, приходит восьмерка. Бросил карты. Смеюсь. Только смотрю, молле не до смеха. Гони, говорит, кобылицу. Я же пошутил, говорю. Какие могут быть шутки у мусульман, отвечает молла, собирая карты и поднимаясь с места. А тут как раз через кушери с коромыслом шла эта... ? Али не назвал имени, но ясно, что имелась в виду Халича-апа, ныне соперница Али по мелким торговым делишкам. ? Тогда и девчонкой она любила совать нос во все дыры. Она-то и слышала перепалку между нами. Главное случилось позже, когда молла погнал баранов домой. Мы нагнали его у карьера. И все из-за Султана. Это сейчас он утихомирился. Смирненький. Спесь слетела. К тому же он находился под мухой ? наверняка нахватался самогону. И дружок Султана, Шамсутдин, ? тот не уступал ему ни в чем, тоже слыл лихим.
Происшедшее у карьера Али мог и не рассказывать, ? отец и дядя, да и многие другие знали о том в подробностях из уст Халичи, ныне Халичи-апы. Та видела, как четверо мужчин бежали по бровке карьера, как, обежав карьер, скатились вниз, наперерез молле. Халича, услышав возбужденные голоса, остановилась, прошептав 'о, алла', двинулась к карьеру. Прячась в сумерках за кустиком чия, она и увидела моллу в окружении четырех мужчин...
? Как молился Гарип-молла! ? покачал головой Али, вытирая огромным платком пот со лба, не догадываясь о третьем слушателе, обо мне, не догадываясь о том, что слышанное от разных людей о происшествии на глиняном карьере в моей голове преображалось в видение…
Глиняный карьер на окраине села... Я увидел пятерых мужчин. Один из них с бородой, тот, что ближе ко мне, стоявший спиной к обрывистому уступу карьера, ? Гарип-молла. Напротив, и тоже с бородой ? Али, слева от Али ? Шамсутдин, за Шамсутдином, рядом с моллой ? Кары, справа от Али, вплотную к молле ? Султан. Султан в красной праздничной косоворотке до колен, опоясанный по-русски шнурком с махровым кончиком, в картузе, брюках в полоску, заправленных в хромовые голенища ? в пасхальной, на манер русских парней, одежде, не вязавшейся с его азиатским обликом. Рядом, сбившись в кучу, стояли овцы.
? Что взволновало вас, люди? ~ в голосе Гарипа-моллы прозвучала строгость и неприятное высокомерие.
? Что? ? промямлил Султан, который, видимо, не ожидал такой смелости моллы. Он кивнул на Али. ? Он скажет тебе.
? Хотелось спросить, дамолла, ? Али выступил вперед. Говорил он, с трудом сдерживая себя. ? Растолкуй темным. Вот ты часто говоришь о настоящих мусульманах ? кто они, настоящие?
? Мусульманин? ~ молла побледнел, явно догадываясь о подвохе. ? Хорошо, слушайте! Настоящий не
