ЖЕ ЛИЦОМ' БЫЛ... ДЕТИНА! ВИДЕТЬ ЕГО ЖУНКОВСКИЙ МОГ В ПРИОЗЕРЬЕ - ТАМ, В ПРИОЗЕРЬЕ, ЕГО ВИДЕЛ, ВЕРОЯТНО, И Я...
У детины прозвище ? 'Кот'. Кот приезжал в Карповку к тете из детдома.
Корноухий ? детдомовец.
Но детдомовец и... Ромка ? вот куда потянулась ниточка! Ромка, Корноухий, Кот ? из одного детского дома!
Догадка преобразовалась в уверенность, экстрополировав нынешнего детину в Кота... И тогда я увидел карповский базар в воскресный день, рослого пацана с кудрявым чубом, уже тогда фиксатого, улыбчивого, розовощекого. Пацан -- теперь-то ясно, что это был Кот ? и Рябая, продравшись сквозь людскую массу, задержались в конце ряда. Рябая взяла в руки коричневый ватник, передала Коту ? тот примерил, Рябая оценивающе оглядела, поинтересовалась:
? Ну, как?
? Что как?
? Нравится, спрашиваю?
? Да как сказать... произнес Кот неуверенно.
Снимай! ? скомандовала женщина. ? Пошли.
Они перешли к другому, расположившемуся на земле, ряду. Рябая извлекла из груды барахла полупальто с широким поясом. ? Держи, ? она протянула полупальто племяннику, ? как это?
? Другое дело, ? оценил мгновенно Кот, не скрывая удовлетворения.
? Вижу, ? согласилась серьезно женщина. ? Не тонка ли? Не замерзнешь? Зимы вон какие здесь.
? Да как сказать... ? снова замялся Кот.
? Говори ясно.
? С шарфом не замерзну.
? Вот и я думаю: подкладка ничего. ? Рябая крутнула племянника, придирчиво осмотрела товар и сказала не то хозяйке, не то разом всем: ? Ношеная.
? Где взяться новому? ? парировала с неудовольствием владелица товара ? женщина с короткими усиками, конечно же из эвакуированных. ? Своей фабрики, как видите, у меня нет.
? Что фабрика! Не о том речь. Сколько носили вещь?
? Год, ну, два... ? мялась женщина.
? Ношеная-переношенная.
? Побойтесь Бога, ? обиделась женщина, ? торгую своим, лгать не умею.
? Да бросьте, ? обрезала Рябая, ? вот потертости... вот... вот...
И ни слова о цене. Рябая старалась сначала внушить неопытной торговке мысль о невысоких достоинствах товара, она плела паутину искусно, потому что минуту-другую спустя у торговки от былой уверенности не осталось и зернышка, она в самом деле напоминала жертву, правда, жертву, не ведающую, в какую сеть угодила.
? Но я не навязываю, ? выдавила торговка, и это защитительно-беспомощное 'но' послужило Рябой сигналом к штурму.
? Сколько за него просите? ? спросила она снисходительно-иронично, показывая всем видом, что поинтересовалась стоимостью скорее из обычного любопытства.
Торговка поспешно назвала цену ? Рябая, усмехнувшись, продемонстрировала намерение немедленно ретироваться.
? Сколько бы вы дали?
Рябая, сделавшая шаг в сторону, передумала, потрогала товар, произнесла:
? Сколько? Потертость... С поясом... для города, может, и хорошо ? тут не город...
Торговка трепыхалась в сетях ? Рябая, поразмыслив, уверенно назвала цену.
? Да что вы! ? вырвалось и тут же затухло у торговки.
? Да то! ? произнесла еще более уверенно и решительно Рябая. ? Курам на смех. Назовите окончательную цену.
Женщина с усиками назвала, вызвав у Рябой еще больший приступ ярости. А еще минуту-другую спустя она, бросив в руки племянника покупку, отсчитывая деньги, зыркнула на меня:
? Чего крутишься?
? Камеру ищу.
? Какую еще камеру?
? Велосипедную.., с ниппелем.
? Шпионишь, наверно, что высмотрел, Додик? Рябая наполовину была неправа, потому что я действительно искал велосипедную камеру, но, увидев ее с незнакомым пацаном, мигом перестроился, мысль о покупке велосипедной камеры испарилась, и я, роясь в груде железа, запчастей к велосипеду, стал наблюдать за действиями пацана, а заодно и Рябой, наблюдать цепко, так, как наблюдают обычно за человеком новым, к тому же сверстником...
Я перенес сегодняшнего детину в далекое прошлое и увидел перед собой пацана с кудрявым чубом, нисподавшим до бровей, с лицом, клинившимся книзу, с фиксой, тогда всего одним зубом, окованным в металл. Я увидел крупного пацана, облаченного в серое городское полупальто, с широким поясом, накладными карманами и цигейковым желтовато-коричневым воротником, увидел его рядом с Рябой ? Рябую будто нарочно, чтобы надежнее запечатлелась в памяти, со словами 'Высматриваешь все ? гляди, не наживи бельмо', ? обращенными ко мне. А потом сквозь просвет в пальцах Жунковского ? это тогда, когда он прикрыл сзади мне глаза ладонью ? я увидел панораму базара, увидел снова у шатра шапито новенького, но теперь рядом... с Ромкой. В день неудавшегося налета на избушку Рябой! Ромка и в самом деле беседовал с фиксатым пацаном ? детдомовцем перед тем, как двинуться с Жунковским в избушку Рябой! И двинули. Но еще раньше рванули к себе Рябая и ее сожитель ? мужчина с плоскими бесцветными губами ? Горшечник!
Но почему Рябая и Горшечник забеспокоились ? догадались о налете? ? вот вопросы, которые впервые вырвались из-под пресса времени.
И сразу стало горячо, тревожно, удивительно: выходит, Рябая знала о налете!
Но от кого? Кто знал о предстоящем налете?
Я, Ромка, Жунковский и... вероятно фиксатый детдомовец ? Кот!
Кто оповестил Рябую с Горшечником?
Мы отпадаем. Остается...
КОТ!
Это с ним Ромка, не ведая об опасности, поделился о задуманном предприятии!
КОТ! КОТ! КОТ!
Казалось, каждая клеточка в мозгу заискрилась, замигала, подтверждая открытие:
КОТ! КОТ!! КОТ!!!
'Так вот почему так неприятно поразил Жунковского водитель самосвала, ? думал я. ? А что, если Жунковский о том догадывался давно? Что, если сразу после беседы с Котом тогда у шапито или по пути к избушке Ромка передал ему содержание своей беседы с Котом?! И у Жунковского, вначале не придавшего значения Ромкиному рассказу, позже услышанное преобразовалось в догадку, которая вспыхивала-погасала, погасала-вспыхивала, затухая-возгораясь, возгораясь-затухая, что, если Жунковский все эти годы нет-нет да и возвращался к догадке? Если встреча в тумане оживила старую боль?..'
... Возвращение жены с работы помогло сбить пламя. Пришла она с соседкой по лестничной площадке.
