Девица сказала:
O, мой Самарканд! Город слаще конфеты!
Девица краснеет, как будто раздета!
Вдруг пульс участился, прервалось дыханье -
Волнует всех дев мысль о первом свиданье!
Раскрылся секрет, отрицать бесполезно,
Призналась она – в Самарканде любезный
Живёт ювелир молодой и красивый,
Хоть бедный - весёлый и красноречивый,
И сохнет она по нему безнадёжно!
Тут врач вопрошает её осторожно:
Когда центр любви стал надёжной могилой
Такого секрета, всё сбудется, милый,
О чём в своём сердце ты молишься тайно!
Так, семя таится в земле не случайно,
Чтоб позже явиться цветущим растеньем!
Тут дева вздохнула с большим облегченьем,
Врачу доверяя, пошла на поправку,
А он дал ей выпить снотворную травку.
* * *
Врач, выйдя к султану, сказал полуправду:
Султан тут же шлёт в Самарканд кавалькаду
Гонцов, ювелиру сулящих награду.
И бедный ремесленник, жадный до злата,
Бросает и мать, и родимого брата,
Садится на дареного аргамака
И мчится, не зная судьбы своей знака,
В дворец, ко главе иностранной державы!
Безумны искатели денег и славы!
За все эти почести следует плата,
Какая всегда драгоценнее злата!
Святой врачеватель совет дал султану:
И выдал султан дурака за девицу.
* * *
И браком своим наслаждаясь полгода,
Девица цвела, как весною природа!
Под солнцем любви всю любовную жажду
Она утолила и боле не страждет,
Здоровье пришло в совершенную норму,
И сделался лишним их брак для проформы.
Настало бездельнику время расплаты
За роскошь, наряды, еду и палаты,
Которые хапнул наивно и глупо ...
Врач дал ему яду и дурень впал в ступор,
Потом похудел, пожелтел, стал уродлив,
Мог только лежать, слаб и неповоротлив,
Мочой провонял, стал капризным, немилым.
Красавица быстро его разлюбила.
Ведь плотское чувство, без нити духовной,
Недаром считается связью греховной.
Пред смертью больной увидал наважденье -
Всю жизнь свою будто в горах восхожденьем,
Любое деянье представилось криком,
Что эхом горой отражалося диким.
* * *
Влюбляйся в Того, Кто бессмертен и вечен!
Не надо лишь врать себе:
Его ты разыщешь и ночкою тёмной,
Он ближе к тебе твоей вены ярёмной!
А что до врача, кто прикончил болвана,
То сделал он это не волей султана.
Знай, деве с султаном священный целитель
Был послан, как воли Его исполнитель.
Причина останется тайной покрыта,
Как в случае Хызра### с ребёнком убитым.
И сам Моисей не заткнул свою глотку,
Когда Хызр дырявил рыбацкую лодку,
И стадо зевак понапрасну галдело,
Ведь Хызр совершал благодатное дело!
Прими от святого любое даренье,
И самую смерть, словно благотворенье!
В цирюльне, боясь незнакомого лика,
Заходятся дети от громкого крика.
Но матери их не закатят там глазки,
Смеются, болтают, да бают им сказки.
Не дергай ребячливо руки святые,
Ты мог не понять их дела непростые.
Сам Бог направляет святого усилья,
А руки его – это рог изобилья!
У жизни забрав одного в преисподню,
У смерти отнимет он добрую сотню.
Святых не суди ты по собственной мерке,
Не сдюжишь реальностью строгой проверки.
Меснави (1, 0034 – 0205, 0215 – 0245)
TРИ БРАТА И КИТАЙСКАЯ ПРИНЦЕССА
В старинную и славную эпоху,
Шах мудрый правил Персией счастливой.
И были у него три добрых сына,
Умны, сильны и щедры были принцы,
И храбрость не бравадою пустою,
Но рвением ко службе доказали.
Сейчас, светлы, как три прямые свечки,
Перед отцовским троном братья встали,
Готовые отправиться в поездку
По поручению отца и господина,
С ревизией поместного правленья,
По отдалённым областям отчизны.
Поцеловали принцы Шаху руку,
В знак преданной покорности сыновней.
И на прощанье, перед долгою разлукой,
Отеческое приняли наставленье.
* * *
