— Спросите у него сами,— сказала Мухина.
— Долго были у Жигунова?
— Рассчитывали побыть минут пять-десять, но у старика оказался день рождения, гости, застолье. В общем, задержались на час, если не больше.
— Тетрадзе решил свои дела с Жигуновым?
— По-моему, им не удалось поговорить. Старик был слегка навеселе.
— Как вам показалась обстановка за столом? Все были довольны друг другом? Счастливы? Все старались сделать друг другу приятное? Или же назревала ссора, скандал? Стучали кулаками по столу? Ругались?
— Мне показалось, что не все было прекрасно… Они прервали какой-то важный для них разговор, и вот остатки этого разговора все время прорывались… Все уже были, как говорится, хороши, но кто-то опять пошел за водкой… Тамаз пить не любит, только иногда, если хорошее вино… Поэтому он заторопился, и мы ушли.
— Кто оставался?
— Трудно сказать наверняка… Могу ошибиться… Оставался, конечно, Жигунов, его сын, товарищ сына… Да и квартиранты Жигунова, муж и жена.
— Кто еще? — спросил Демин.
— Высокий, красивый, молодой… Одет… Хорошо одет. Длинные вьющиеся волосы. Он хорошо подстрижен, это я заметила. Знаете, нынче длинноволосые кажутся неряшливыми, а у этого волосы в порядке. Мне показалось, что он вроде пришел не к старику, а к квартирантам…
— Раньше вы не встречали его у Жигунова?
— Я вообще была в этом доме первый раз.
— Что было дальше? Как вы провели оставшийся вечер?
— Мы тут же разошлись по домам. Вернее, Тамаз пошел на переговорный пункт, ему нужно было созвониться с родными, а я направилась домой. Дочка, мать… Забот хватает.
— Тетрадзе мог без вас вернуться к Жигунову?
— Вряд ли… Хотя… Почему бы и нет? Но я не думаю, мне кажется, я убедила его, что возвращаться бесполезно.
— Все. Спасибо, Галина Михайловна. С вами приятно было поговорить.
— Чем же доставила вам такое удовольствие?
— Не все здесь отвечают на вопросы, многие норовят свои задать… Позовите, пожалуйста, Тетрадзе, а то он там заскучал, наверно.
— Он не скучает,— засмеялась Мухина.— Он бегает по коридору.
— Вы действительно не знаете, какие у него дела с Жигуновым?
— Конечно, знаю,— сказала Мухина уже от двери.— Но это его дела, пусть он сам о них и расскажет.
— Разумно,— пожал Демин плечами.— Ничего не скажешь.
Тетрадзе вошел в кабинет быстро, порывисто, будто там, в коридоре, его долго сдерживали, но вот он вырвался и смог проскочить в дверь до того, как его снова схватили.
— Садитесь.— Демин показал на стул.— Поговорим.
— Прежде всего мне хотелось бы знать…
— О! Мне хочется знать не меньше вашего.
Тетрадзе нахмурился, пошевелил усами, словно услышал нечто озадачивающее. Придвинул стул поближе к столу, сел, сцепил пальцы рук.
— Послушайте, товарищ… Я слышал, что дом Жигунова сгорел? Это верно?
— Сгорел,— кивнул Демин.— Не совсем, правда, кое-что осталось, но пожар был серьезный. А почему вас интересует дом, а не сам Жигунов?
— Потому что дом хороший, а хозяин этого дома, Жигунов, плохой. Бесчестный, жадный… Очень нехороший человек. Он говорит — покупай дом. Хорошо, покупаю. Он говорит — многие хотят купить, давай задаток, а дом получишь через год. Сказал, что хочет перебраться к жене, поэтому дом продает. Я дал ему тысячу рублей. А потом дал еще тысячу рублей. Всего — две тысячи. Он эти деньги пропил. Водку купил на мои деньги! И говорит — вот помру, дом будет твой. А когда он помрет?
— Я не могу ответить на этот вопрос. Не знаю, когда он помрет,— ответил Демин, с трудом сдерживая улыбку.
— Нет-нет! Я не хочу, чтобы он умирал, пусть живет на радость своим детям. Но меня обманул. Говорит, что жена не хочет его к себе брать. И правильно. Такого человека нельзя в дом пускать. Я спрашиваю — а деньги? Он говорит — как только у него будут две тысячи, он мне их отдаст. И смеется. Вы знаете, почему он смеется? Потому что у него никогда не будет две тысячи. И одна тысяча не будет. Зачем он так сделал? Зачем обманул? Зачем смеется? — глаза Тетрадзе сверкали гневом и обидой.
— Жигунов сейчас в больнице,— сказал Демин как можно мягче.— Он в тяжелом состоянии.
— Мне его жаль, но все равно он плохой человек.
— У вас остались его расписки?
— Расписки остались, а денег нет, дома нет! Он думает что если я — Тетрадзе, то у меня мешок денег. У меня нет мешка денег и никогда не было. И не будет.
— Значит, вы утверждаете, что Жигунов, пообещав продать вам свой дом и взяв задаток две тысячи рублей, деньги не возвращает и дом продавать отказывается? Правильно?
— Вот хороший человек! — с восторгом воскликнул Тетрадзе.— Сразу все понял.
— Послушайте теперь меня,— сказал Демин.— В жилищном законодательстве я разбираюсь плохо. У меня другая специальность. Но мне кажется, что ваши дела плохи. У Жигунова есть сын, есть жена, и они являются прямыми наследниками. Выживет ли старик, трудно сказать. Признает ли суд действительными расписки, которые он дал,— тоже вопрос сложный. И говорить сейчас об этом не будем. Поговорим о другом. Вы вчера были у Жигунова?
— Был. И на прошлой неделе был, и месяц назад был…
— Подождите. Вчера были. Кого вы там видели?
— Там был настоящий этот… кошкин дом. У Жигунова день рождения, гости, все говорят, все смеются, а мне смеяться не хочется.
— Вы пришли к Жигунову, чтобы потребовать свои деньги?
— А что же, я пришел с праздником его поздравлять? Подарки ему я должен принести?
— Что он ответил?
— Ничего не ответил. Он сделал вот так,— Тетрадзе поднялся и развел руки в сторону.— Надо понимать, что денег у него нет. А водку пить, гостей собирать деньги есть?
— Да, Жигунов поступил нехорошо. Поговорить вам не удалось?
— Какой разговор,— поморщился Тетрадзе.— Эти гости то поют, то ругаются, Жигунов пьяный… Мы были у него с женщиной, это очень хорошая женщина. Я ей говорю — давай поженимся, а она отвечает — надо подумать. Зачем думать? О чем думать? Твой ребенок — мой ребенок, твоя мать — моя мать.
— Она прекрасно к вам относится,— сказал Демин доверительно.— Очень хорошие слова о вас говорила.
— Правда?! — Тетрадзе вскочил и уже хотел было выбежать из кабинета, но Демин остановил его.
— Постойте, там, кажется, был еще один гость?
— Ах, этот молодой человек!
— Каков он из себя, во что одет, как выглядит?
— Он выше меня на голову,— улыбнулся Тетрадзе.— Я не очень высокий человек, и мне всегда кажется, что высокие на меня поглядывают без должного уважения,— он расхохотался.— И этот человек тоже…
— Он с усами?
— Нет никаких усов. Судя по его возрасту, они, возможно, у него еще и не растут.
— Даже так? — удивился Демин.
— Если ему и есть двадцать лет, то не больше.
